Для себя у него еще остался арманьяк.
Ему открыла женщина со стертым лицом.
- Мне нужно видеть фрейлейн Крузе,-сказалонрешительноихотел
пройти мимо нее в квартиру.
Но она держала дверь.
- Фрейлейн Крузе нет дома, - ответила женщина. - Вы должны бы знать!
- Почему это я должен знать?
- Разве она вам ничего не сказала?
- Я забыл. Когда же она вернется?
- В семь.
Гребер не подумал о том, что может не застать Элизабет. И он колебался,
оставить ему здесь водку или нет: но ктознает,чтосделаетдоносчица.
Может быть, даже сама ее выпьет.
- Ладно, я тогда еще зайду, - сказал он.
На улице Гребер остановился в нерешительности. Онпосмотрелначасы.
Было около шести. Он представил себе, что его опять ждетдлинный,темный
вечер. "Не забудь, что ты вотпуску",-сказалемуРейтер.Онине
забывал, но одного сознания недостаточно.
Он пошел на Карлсплац и уселся в сквере на скамейке. Переднимлежала
массивнаяглыбабомбоубежища,онанапоминалачудовищнуюжабу.
Предусмотрительные люди исчезали в нем,кактени.Изкустовнаплывала
темнота и топила последние отблески света.
Неподвижно сидел Гребер на скамейке. Еще час назад он и не думал о том,
чтобы опять увидеться с Элизабет.Еслибыихвстречасостоялась,он,
вероятно, отдал бы ей водку и ушел. Но сейчас, когда ониневстретились,
он с нетерпением ждал семи часов.
Элизабет сама открыла ему.
- Вот уж не думал, что отопрешь ты, - сказал онудивленно.-Яждал
дракона, стерегущего вход.
- Фрау Лизер нет дома. Она ушла на собрание союза женщин.
- А-а... Бригада плоскостопых! Ну конечно! Без нее там не обойдутся.-
Гребер посмотрел вокруг. - И у прихожей совсем другой вид, когда ее нет.
- У прихожей другой вид потому, что теперь онаосвещена,-возразила
Элизабет. - Как только эта женщина уходит, я включаю свет.
- А когда она дома?
- Когда она дома, мы экономим. Это патриотично. Надо сидеть в темноте.
- Правильно, - сказал Гребер. - Тогда мы им милее всего. -Онвытащил
бутылку из кармана. - Я тебе тут водки принес. Из винного погребанекоего
крейслейтера.
Элизабет посмотрела на него.
- Разве у тебя есть такие школьные товарищи?
- Да, так же, как у тебя принудительно вселенные соседи.
Она улыбнулась и взяла бутылку. - Сейчас япоищу,нетлигде-нибудь
штопора.
Она пошла в кухню, он за ней. На ней был черный джемпер и узкаячерная
юбка. Волосы она стянула на затылке толстой ярко-красной шерстинкой. У нее
были прямые сильные плечи и узкие бедра.
- Никак штопора не найду, - сказала она, задвигая ящики буфета. -Фрау
Лизер, должно быть, не пьет.
- По ее виду я бы этого не сказал. Да мы обойдемся и без штопора.
Гребер взял бутылку, отбил отгорлышкасургучидваразалегонько
ударил ее донышком о свое бедро. Пробка выскочила.
- Вот как откупоривают солдаты, - заявил он.
Пробка выскочила.
- Вот как откупоривают солдаты, - заявил он. - Рюмки у тебяесть?Или
придется пить из горлышка?
- У меня в комнате есть рюмки. Пойдем.
Гребер последовал за ней. Теперь он был рад, что пришел. Он уже боялся,
что опять придется просидеть весь вечер в одиночестве.
Элизабет сняла две рюмки тонкого стекла скнижнойполки,стоявшейу
стены. Гребер окинул взглядом комнату и не узналее.Кровать,несколько
кресел в зеленых чехлах, книжные полки, письменный стол в стиле бидерманер
- от всего этого веяло миромистаромодностью.Впрошлыйразкомната
произвела на него другое впечатление-чего-тоболеебеспорядочногои
хаотического. "Вероятно оттого, что завыли сирены", - решил он.Этотшум
все смешал. И Элизабет казалась иной, чем тогда. Другой, нонемирнойи
старомодной.
Она обернулась. - Сколько же времени прошло с тех пор, как мы виделись?
- Сто лет. Тогда мы были детьми и не было войны.
- А теперь?
- Теперь мы - старики, но без опыта старости. Мы стары, циничны, ниво
что не верим, а порой грустим! Хоть и не часто.
Она взглянула на него: - Это правда?
- Нет. А, что правда? Ты знаешь?
Элизабет покачала головой.
-Развевсегдачто-нибудьдолжнобытьправдой?-спросилаона,
помолчав.
- Не обязательно. Почему?
- Не знаю. Но если бы каждый не старался непременно убедитьдругогов
своей правде, люди, может быть, реже воевали бы.
Гребер улыбнулся. Как странно она это сказала.
- Ну да, терпимость, - ответил он. - Вот чего нам не хватает, верно?
Элизабет кивнула. Он взял рюмки и налил их до краев.
- За это мы и выпьем. Крейслейтер, который дал мнеэтубутылку,был,
наверное, весьма далек, от таких мыслей, но тем более мы должны выпитьза
это.
Он выпил до дна.
- Еще налить? - спросил он девушку.
Элизабет встряхнулась.
- Да, - сказала она, помолчав.
Он налил ей и поставил бутылку на стол. Водка была крепкая, прозрачная,
чистая. Элизабет выпила.
- Пойдем, - сказалаона.-Ясейчаспродемонстрируютебеобразец
терпимости.
Она повела его через прихожую и открыла какую-то дверь.
- Фрау Лизер забыла в спешке запереть. Взгляни-ка на ее комнату. Это не
обман доверия. Она каждый раз обшаривает мою, как только я ухожу.
Часть комнаты была обставлена самой обыкновенной мебелью. Нонастене
против окна висел в широченной раме портрет Гитлера в красках, обрамленный
еловыми ветками и венком из дубовыхлистьев.Анастолеподним,на
развернутом нацистском флаге лежало роскошное, переплетенное в черную кожу
с тисненой золотом свастикой издание "Мейн кампф". По обестороныстояли
серебряные подсвечники с восковыми свечами и две фотокарточкифюрера:на
одной - он с овчаркой в Берхтесгадене, на другой - девочка в беломплатье
подносит ему цветы. Все это завершалось почетными кинжаламиипартийными
значками.
Гребер был не слишком удивлен. Он уже не раз видел такие алтари:культ
диктатора легко превращался в религию.