Вероятно, у него были резиновые подошвы, так неслышно онподошел.Гребер
сразу понял, что это уже отслуживший боевой конь запаса, что еговытащили
из нафталина и он теперь просто важничает, расхаживая погородувсвоем
мундире. Охотнее всего Гребер поднял бы старикана в воздухдахорошенько
тряхнул, но рисковать было нельзя. И он сделалто,чтоделаетвтаких
случаях опытный солдат:онпромолчаливытянулсявофронт.Старикан
осветил его с головы до ног лучом карманногофонарика.Почему-тоименно
это показалось Греберу особенно обидным.
- Парадныймундир!-пролаялстарикан.-Пристроилисьнатеплое
местечко! Тыловик, а позволяете себе разгуливать в парадном мундире! Этого
еще не хватало! Почему вы не на фронте? - Греберитутпромолчал-он
забыл перенести знаки боевых отличий со своего мундира на чужой.
- Только и умеете, что таскаться по кабакам, да? - лаял майор.
Элизабет сделала какое-то движение. Кругсветаоткарманногофонаря
упал на ее лицо. Она посмотрела настариканаишагнулакнему.Майор
кашлянул, еще раз покосился на девушку и проследовал дальше.
- Я уже хотела сказать ему несколько теплых слов, - заметила она.
Гребер пожал плечами. - Ничего не поделаешь! Эти старые козлы бродят по
улицам и требуют, чтобы их приветствовали младшие позванию.Вэтомих
жизнь. Подумать только! Для того ли природа старалась несколькомиллионов
лет, чтобы создать вот такое чучело!
Элизабет рассмеялась. - Почему ты не на фронте?
Гребер усмехнулся: - Это мне за то, что я морочил людям голову парадным
мундиром. Завтра надену штатское. Я знаю, где можно раздобытькостюм.Не
хочу больше козырять начальству. Тогда можнобудетспокойнопосидетьв
"Германии".
- Ты опять туда собираешься?
- Да, Элизабет. Именно о таких вещах потом и вспоминаешь напередовой.
Не о будничном. Я зайду за тобой в восемь. А теперь надосматываться,не
то этот старый дурак еще разпройдетмимоипотребуетмоюсолдатскую
книжку. Спокойной ночи.
Он привлек ее к себе, и она не противилась. Его рука обвилась вокруг ее
стана, и вдруг все окружающее исчезло; он желалее,инежелалничего
другого, и крепко обнял ее и целовал, и уже не мог отпустить,ивсе-таки
отпустил.
Он еще раз зашел на Хакенштрассе. Перед домом родителей он остановился.
Лунный свет прорвался сквозь облака. Гребер поискал глазами своюзаписку,
зажатую между двумя кирпичами. И вдруг рванул ее к себе. Наодномуголке
что-то было приписано толстым карандашом.Онвытащилкарманныйфонарь.
"Зайти на главный почтамт, окно 15", - прочел он. Гребер невольно взглянул
на свои часы. Нет, слишком поздно; ночью почтамтнеработает,ираньше
восьми утра ничего не узнаешь. Он сложил записку и спрятал в карман, чтобы
завтра предъявить ее. Затем, через весь город, где царила мертваятишина,
отправился к себе в казарму; ему чудилось, что он сталсовсемневесоми
движется в безвоздушном пространстве, не решаясь из него вырваться.
13
Часть главного почтамта уцелела.
13
Часть главного почтамта уцелела.Остальноерухнулоибылосожжено.
Всюду теснились люди. Греберу пришлось ждать. Наконец он пробрался кокну
N_15 и показал свое обращение и приписку на нем.
Чиновник вернул ему бумажку.
- Удостоверение личности у вас с собой?
Гребер подсунул под решетку свою солдатскую книжку иотпускнойбилет.
Чиновник внимательно прочел их.
- А что такое? - спросил Гребер. - Какое-нибудь извещение?
Чиновник не ответил. Он встал и ушел куда-то.Греберждалисмотрел
отсутствующимвзглядомнасвоидокументы,которыеосталисьлежать
раскрытыми на столе.
Наконец чиновник вернулся,врукахунегобыламаленькаяизмятая
посылочка. Он еще раз сверил адрессотпускнымбилетомГребера.Затем
пододвинул к нему посылку и сказал: - Вот здесь распишитесь.
Гребер узнал почерк матери. Она отправила посылку на номер егополевой
почты, а оттуда ее переслали обратно. Он взглянулнаадресотправителя:
там еще былауказанаХакенштрассе.Онвзялпосылкуирасписалсяна
квитанции.
- А больше ничего не было? - спросил он.
Чиновник вскинул на него глаза. - Значит,по-вашему,мычто-тосебе
оставили?
- Да нет. Но яподумал,может,выужеполучилиновыйадресмоих
родителей.
- Адреса не у нас. Справьтесь в отделе доставки на дом, второй этаж.
Гребер поднялся по лестнице. Над верхним этажом уцелелалишьполовина
крыши. Вместо другой голубело небо с облаками и солнцем.
- У нас никакого нового адресанет,-сказалаженщина,сидевшаяв
окошечке. - Иначе мы направили бы посылку не на Хакенштрассе. Но вы можете
спросить у письмоносца вашего района.
- Где он?
Женщина посмотрела на свои часы.
- Сейчас он разносит письма. Зайдите около четырех, вы с ним увидитесь.
В четыре разбирают почту.
- А может письмоносец знать адрес, если он вам здесь неизвестен?
- Конечно, нет. Он должен получить его у нас. Но бывает, чтолюдивсе
же расспрашивают его. Это ихуспокаивает.Таковачеловеческаяприрода.
Разве нет?
- Да, вероятно.
Гребер взял посылку и стал спускаться по лестнице. Он взглянул на дату.
Посылка была отправлена три недели назад. Она долго шла допередовой,но
сюда вернулась быстро. Он отошел в сторону и вскрыл коричневуюбумагу.В
посылке был зачерствевший сладкий пирог, шерстяные носки, пачка сигарети
письмо от матери. Он прочел его; в нем ни слова не говорилось о каком-либо
предполагаемом переезде или о бомбежках. Гребер сунул письмовкармани
постоял еще, чтобы успокоиться. Потом вышел на улицу. Он говорил себе, что
скоро придет и письмо с новым адресом, но все женадушеунегостало
тяжелее, чем он ожидал.
Он решил отправиться к Биндингу. Может быть, у того есть новости.
- Входи, Эрнст!-крикнулАльфонс.-Амытутзанятыраспитием
первоклассного вина.