-Амытутзанятыраспитием
первоклассного вина. Можешь нам подсобить.
Биндинг был не один. На широком диване, как раз под Рубенсом, полулежал
эсэсовец в такой позе, словно он на этот диван только что свалился ипока
не в силах подняться.
Эсэсовец был тощ, бледен и до того белобрыс, что казалось, унегонет
ни ресниц, ни бровей.
-ЭтоГейни,-сказалАльфонсснекоторымпочтением.-Гейни,
укротитель змей! А это мой друг Эрнст, он приехал из России в отпуск.
Гейни уже успел порядочно хватить. У него были какие-то белесые глаза и
маленький рот.
- Россия! - пробормотал он. -Ятожетамбыл.Здоровопожили!Не
сравнишь со здешней жизнью.
Гребер вопросительно взглянул на Биндинга.
- Гейни уже пропустил бутылочку, - заявил Альфонс. - У негогоре.Дом
его родителей разбомбили.Ссемьейничегонеслучилось,всебылив
убежище. Но квартира погибла.
- Четыре комнаты!-прорычалГейни.-Всяобстановка-новая...
Безупречный рояль. Какой звук! Мерзавцы!
- Уж за рояль Гейни отомстит, - сказал Альфонс. - Иди сюда, Эрнст!Что
ты будешь пить? Гейни пьет коньяк. Но тут есть еще водка, кюммельивсе,
что твоей душе угодно.
- Мне ничего не нужно. Я зашел только на минутку - спросить,неузнал
ли ты чего-нибудь.
- Пока ничего нового, Эрнст. В окрестностях города твоих родителей нет.
Во всяком случае, они нигде не значатся. В деревнях - тоже. Или они уехали
иещенепрописались,илиихэвакуировалискаким-нибудьэшелоном
беженцев. Ты же знаешь, как все это теперь сложно. Ведь этискотыбомбят
всю Германию; нужно время, чтобы опять наладить связь. Пойдисюда,выпей
чего-нибудь. Одну рюмочку уж рискни...
- Ладно. Рюмку водки.
- Водка... - опять забормотал Гейни. -Мыхлесталиеебочками...А
потом лили в глотку этим скотам и зажигали. Делали изнихогнеметы.Ох,
ребята, и прыгали же они! Умрешь со смеху...
- Что? - спросил Гребер.
Гении не ответил. Он смотрел перед собой остекленевшими глазами.
- Огнеметы... - пробормотал он опять. - Замечательная идея...
- О чем он говорит? - обратился Гребер к Биндингу.
Альфонс пожал плечами. - Гейни побывал во всяких переделках. Онслужил
в СД.
- В СД в России?
- Да. Еще одну, Эрнст.
Гребер взял бутылку водки с курительного столика и стал разглядывать на
свет. В ней плескалась прозрачная жидкость.
- Какой она крепости?
Альфонсрассмеялся.-Довольно-такивысокой.Ужнеменьше,чем
шестьдесят градусов. Иваны признают только крепкую.
"Да, - думал Гребер, - признают только крепкую. А когда крепкую льютв
чьи-нибудь глотки и поджигают, тоонагорит".ОнпосмотрелнаГейни.
Гребердостаточнонаслышалсяотом,чтовытворялавРоссииСлужба
безопасности, и понимал, что слова Гейни - едва ли просто пьяная болтовня.
СД уничтожала людей в занятых областях тысячами, истребляянаселениепод
тем предлогом, что для немецкогонароданеобходимоочистить"жизненное
пространство".
Она убивала всех, ктобылейнеугоден,главнымобразом
путем расстрелов; но чтобы слегкаразнообразитьэтомассовоеубийство,
эсэсовцы иногда придумывали забавнейшие варианты. Гребер знал о некоторых;
о других ему рассказывал Штейнбреннер. Но живые огнеметы - это былонечто
новое.
- Что ты уставился на бутылку? Она не укусит, не бойся. Наливай себе.
Гребер отодвинул бутылку. Ему хотелось встать и уйти: ноонпродолжал
сидеть. Усилием воли он заставлял себя сидеть. Слишком часто он до сих пор
отводил глаза и ничего знать не хотел. И не только он, так же поступалии
сотни тысяч других, надеясь этим успокоитьсвоюсовесть.Онбольшене
хотел отводить глаза. Не хотел увиливать. Он и вотпускдосихпорне
уходил главным образом из-за того же.
- Ну, выпей еще хоть одну, - сказал Альфонс.
Гребер смотрел на задремавшего Гейни. - Он все еще в СД?
- Нет. Он теперь здесь.
- Где же?
- Он обершарфюрер в концлагере.
- В концлагере?
- Да. Выпей еще глоток, Эрнст! Молодость ведь проходит!Иужтакими,
как сейчас, мы потом не встретимся! Посиди еще немножко. Придет на минутку
и сейчас же убегает!
- Нет, - отозвался Гребер, он все еще несводилглазсГейни.-Я
больше не буду убегать.
- Наконец-то я слышу от тебя разумное слово. Чтожетывыпьешь!Еще
рюмку водки?
- Нет, дай мне коньяку или кюммеля. Не водки.
Гейни пошевелился.
- Конечно, не водки! - пролепетал он. - Такое добро тратить!Водкумы
сами хлестали. Нет, лили бензин. И горит лучше...
Гейни рвало в ванной. Альфонс и Гребер стояли в дверях. Небо было полно
сверкающих белых барашков. Среди берез распевалчерныйдрозд,маленький
черный комочек с желтым клювом и голосом, в котором пела сама весна.
- Отчаянный парень этот Гейни, правда? - спросил Альфонс.Такимтоном
мальчик говорил бы о кровожадном индейском вожде - с ужасомивсежес
восхищением.
- Отчаянный с теми, кто защищаться не может, - возразил Гребер.
- У него руканегнется,Эрнст.Вотпочемуонненапередовой.
Заполучил это увечье в 1932 году, во время стычки скоммунистами.Оттого
он такой бешеный. Да,порассказалоннамкое-какиештучки,верно?-
Альфонс опять запыхтел полуобуглившейся сигарой,которуюзакурил,когда
Гейни начал хвастать своими подвигами. В увлечении онпозабылоней.-
Порассказал! Верно?
- Штучки хоть куда. А тебе хотелось бы там быть?
Биндинг на мгновение задумался. Затем покачал головой.
- Пожалуй, нет. Может быть, один раз, чтобы знать,чтоэтотакое.А
вообще-то я человек другого типа. Я слишком романтик, Эрнст.
В дверях появился Гейни. Он был ужасно бледен.
- Дежурство! - прорычал он. - Яопаздываю.Давнопора!Ну,ужэта
сволочь у меня попляшет!
Спотыкаясь, брел он по садовойдорожке.Дойдядокалитки,поправил
фуражку, деревянно выпрямился и зашагал дальше, как аист.
- Не хотел бы я быть на месте того, кто сейчас попадет Гейни в лапы,-
сказал Биндинг.