-Именнонатакиерассужденияониирассчитывают, -сказалКан
невозмутимо.- Авконце войныбудуттвердорассчитыватьнато,что
американцы, дав последнийзалп, пошлют в Германию составы с салом, маслом и
мясом для бедных немцев, которые всего-навсего хотели их уничтожить.
- А если немцы выиграют этувойну?Как, по-вашему,они поведут себя?
Тоже будут раздавать сало? - спросил кто-то и закашлялся.
Я не ответил. Разговоры эти мне изрядно надоели. Лучше уж рассматривать
фотографии.
-ПоминальникБетти, -произнеслахрупкая, оченьбледнаяженщина,
которая сидела на скамейке под фотографиями. - Это портрет Хаштенеера.
ЯвспомнилХаштенеера.Французызасадилиеговлагерьдля
интернированных вместе сдругими эмигрантами, которыхсумели схватить.Он
был писатель и знал, что, еслипопадетвруки немцев, егопесенка спета.
Знал он также,что лагеря для интернированных прочесывают гестаповцы. Когда
немцы были в нескольких часах ходу от лагеря, Хаштенеер покончил с собой.
- Типичнофранцузскоеравнодушие, - сказал Кансгоречью.- Они не
желают тебе зла, но ты почему-то по их милости подыхаешь.
Я вспомнил, что Канзаставилкоменданта одного из французских лагерей
отпустить нескольких немецких беженцев. Он так насел на него, что комендант,
очень долго прикрывавший свою нерешительность болтовней об офицерской чести,
наконец уступил. Ночьюон освободил эмигрантов, которыеиначе пропалибы.
Это было тем более трудно, что в лагере оказалось несколько нацистов. Сперва
Кан убедил коменданта отпустить нацистов, уверяя,чтовпротивномслучае
гестаповцыпослеосмотралагеряарестуютего.А потомониспользовал
освобождение нацистов каксредстводавлениянакоменданта.Грозил,что
пожалуетсяпанегоправительствуВиши.ЭтотсвойманеврКанназвал
"моральное поэтапное вымогательство". Маневр подействовал.
- Как вам удалось выбраться из Франции? - спросил я Кана.
-Темпутем,какойказалсятогдавполненормальным.Самым
фантастическим. Гестапо кое о чем начало догадываться. Мое нахальство, равно
как и сомнительный титул вице-консула, перестали помогать. В один прекрасный
день меня арестовали.
Ксчастью, как раз в этовремя в комендатуре появилисьдванациста,
которыепомоему распоряжениюбылиотпущены.Они собирались в Германию.
Нацисты,конечно,поклялись всеми святыми,что я друг немцев.Яимеще
помог...Напустил на себя грозный вид, замолчал, а потомкакбы невзначай
обронил несколько имен,иони не сделали того, чегоя боялся: не передали
менявышестоящейинстанции.Ихобуялстрах.Авдругиз-заэтого
недоразуменияначальствонанихнаорет?Подконецонибыли мнедаже
благодарныза то, что япообещал забыть об этомпроисшествии, и отпустили
меняс миром.
Ябежал далеко, досамого Лиссабона. Человекдолжен знать,
когда рисковать уже больше нельзя. Тут появляется особое чувство, похожее на
чувствокакое бывает при первом легком приступе anginapectoris(1). У тебя
ужеипреждебыли неприятные ощущения, ноэто чувство иное,к чему надо
прислушаться.Ведь следующийприступможетстать смертельным. Теперьмы
сидели в темноте.
- Это ваш магазин?
- Нет. Я здесь служащий. Из меня вышел хороший продавец.
- Охотно верю.
На улице быланочь,ночьбольшого города -горелиогни,шли люди.
Казалось, незримая витрина защищает нас не толькоот шума, - мы были словно
в пещере.
-В такой тьме даже сигара не доставляет удовольствия, - сказал Кан. -
Вот было бы великолепно, если бы во тьме человек не чувствовал боли. Правда?
-Наоборот,больстановится сильнее, потому что человек боится. Кого
только?
- Себясамого.Новсе это выдумки. Бояться надонесебя,а других
людей.
- Это тоже выдумки.
- Нет, - сказал Кан спокойно. - Так считалось до восемнадцатого года. С
тридцатьтретьего известно, чтоэтоне так. Культура -тонкий пласт,се
можетсмытьобыкновенный дождик.Этому научил нас немецкий народ -народ
поэтов и мыслителей.Он считался высокоцивилизованным. И сумел перещеголять
Аттилу и Чингисхана, с упоением совершив мгновенный поворот к варварству.
- Можно, я зажгу свет? - спросил я.
- Конечно.
Безжалостныйэлектрическийсвет залил помещение; мигая,мы поглядели
друг на друга.
- Просто странно, куда только человека не заносит судьба, - сказал Кан,
вынимаяиз кармана расческуи приводя впорядок волосы. - Но главное, что
она все же заносит егокуда-то,где можно начать сначала. Только не ждать.
Некоторые, - он повелрукой, - некоторые просто ждут. Чего? Того, что время
повернет вспятьимв угоду?Бедняги! А вы чтоделаете?Уженашлисебе
какое-нибудь занятие?
-----------------------------------------
(1) Грудная жаба (лат.).
- Разбираю кладовые в антикварной лавке.
- Где? На Второй авеню?
- На Третьей.
- Один черт.Никаких перспектив. Постарайтесь начать собственное дело.
Продавайте что угодно, хоть булыжник.Или шпильки для волос. Я самкое-чем
приторговываю в свободное время. Самостоятельно.
- Хотите стать американцем?
- Я хотелстать австрийцем, потом чехом. Но немцы, увы,захватили обе
эти страны. Тогда я решилстать французом -результаттот же. Хотелось бы
мне знать, не оккупируют ли немцы и Америку?
- Амнехотелось бызнать другое: через какуюграницу меня выдворят
дней через десять?
Кан покачал головой.
- Это совсемне обязательно.Беттидостанетвамрекомендациитрех
известныхэмигрантов.