МаскиДао-дзы
выполненынеточно,даиспиралисюданеподходят-ониполучили
распространениелишь после династии Хань.Ив тожевремя декор - копия
декора эпохи Тан,сжатый,простойи сильный. Однакоесли быизображение
росомахи иосновнойорнамент относились ктомуже периоду,они былибы
значительно яснее ичетче.Кроме того, в орнаменте попадаются сравнительно
мелкие завитушки, которых на настоящей древней бронзе не встретишь.
- А как же патина? Она ведь очень красивая!
-Господин Лоу, - сказаля. -Можете несомневаться,этодовольно
древняяпатина. Нона ней не видномалахитовых прожилок.Вспомните,что
китайцы ужев эпохуХань копировали и закапывали в землюскульптуры эпохи
Чжоу. Патинау нихвсегдабыла отменная, хотя самавещьнеобязательно
создавалась в эпоху Чжоу.
- Какая цена этой бронзе?
-Долларов двадцать -тридцать. Но в такихвещах вы понимаете лучше,
чем я.
-Хотитеподнятьсясомной?-спросилЛоу;в голубых глазах его
появился кровожадный блеск.
- Мне обязательно идти?
- Разве вам это не доставит удовольствия?
- Что именно? Вывести на чистуюводу мелкогомошенника? Зачем? К тому
жеянедумаю,что он мошенник.Кто в наше времяразбирается в древней
китайской бронзе?
Лоу бросил на меня быстрый взгляд.
- Ну, ну! Прошу без намеков, господин Росс.
Размахиваяруками, толстякзатопалполестницев лавку,- онбыл
маленького роста, кривоногий и оченьэнергичный.Лестница подрагивалапод
егошагами,соступенеклетелапыль.Какое-товремяявиделтолько
развевающиеся брючины и ботинки: туловище моего хозяина уже было влавке. В
этомгновениемне показалось,чтопередомной неЛоу-старший,акруп
театральной лошадки.
Через несколько минут ноги появились снова. А потом я узрел и бронзовую
скульптуру.
- Купил! - сообщилмне Лоу.- Купил за двадцать долларов. Мин в конце
концов тоже не так плохо.
- Безусловно, - согласился я.
Я знал, что Лоукупил эту бронзу толькоиз желания показать, что и он
кое-чтосмыслитвсвоемделе. Пусть невкитайскомискусстве,зато в
купле-продаже. Теперь толстяк внимательно наблюдал за мной.
- Долго вы еще собираетесь здесь работать? - спросил он.
- Всего?
- Да.
- Это зависит от вас. Хотите, чтобы я сматывал удочки?
-Нет, нет.Нодержать вас вечномытоже неможем. Выведь скоро
кончите? Чем вы занимались раньше?
- Журналистикой.
- Разве нельзя к этому вернуться?
- С моим знанием английского?
- Вы уже совсем неплохо болтаете по-английски.
-Помилуй Бог,господинЛоу! Я не могу написатьпростого письма без
ошибок.
Лоузадумчивопочесал лысину бронзовойфигуркой. Если бы бронза была
эпохи Чжоу, он, наверное, обращался бы с нею более почтительно.
- А в живописи вы тоже смыслите?
- Самую малость. Так же, как в бронзе.
Он усмехнулся.
- Лучше, чемничего.Придетсямне пораскинутьмозгами. Можетбыть,
кто-нибудьизмоих коллегнуждается в помощнике.Правда, вделах сейчас
застой. Вы это сами видите по нашей лавке. Но с картинами ситуация несколько
иная.Вособенностисимпрессионистами.Аужстарыеполотнасейчас
совершенно обесценены. Словом, посмотрим.
Лоу снова грузно затопал по лестнице.
До свидания, подвал, сказал я мысленно. Некоторое время ты был для меня
второйродиной,темнымприбежищем.Прощайте,позолоченныелампыконца
девятнадцатоговека, прощайте, пестрые вышивки1890года имебельэпохи
короля-буржуа Луи Филиппа, прощайте, персидские вазы и легконогиекитайские
танцовщицы из гробниц династии Тан, прощайте, терракотовые кони и все другие
безмолвные свидетелидавноотшумевшихцивилизаций.Яполюбилвасвсем
сердцеми провел в вашем обществе моевторое американское отрочество -от
десяти лет до пятнадцати! Ahoi u evoel Представляя против воли одно из самых
поганых столетий, я и приветствую вас! И приэтом чувствую себя запоздавшим
и безоружным гладиатором,который попалнаарену, где кишмя кишат гиены и
шакалыи почти нетльвов. Яприветствую васкак человек, который намерен
радоваться жизни до тех пор, пока его не сожрут.
Я раскланялся навсе четыре стороны. И благословил антикварную рухлядь
справа и слева от меня, а потом взглянул на часы. Мой рабочий день кончился.
Над крышамидомов алел закат, и редкие световые рекламы уже начали излучать
мертвенное сияние. А из закусочных и ресторанов по-домашнему запахло жиром и
луком.
- Что здесь такое стряслось? - спросил я Меликова, придя в гостиницу.
- Рауль решил покончить с собой.
- С каких это пор?
- С середины сегодняшнегодня. Он потерял Кики, который вот уже четыре
года был его другом.
-Вэтойгостинице безконцаплачут, - сказаля,прислушиваясь к
сдерживаемымрыданиям вплюшевом холле, которыедоносилисьиз угла,где
стояли кадки с растениями. - И почему-то обязательно под пальмами.
- В каждой гостинице много плачут, - пояснил Меликов.
- В отеле "Ритц" тоже?
- В отеле"Ритц" плачут,когда на бирже падаеткурс акций. А унас,
когда человек внезапно осознает,что онбезнадежно одинок, хотя до сих пор
не хотел этому верить.
- Кики попал под машину?
- Хуже.Обручился. Для Рауля - этотрагедия. Женщина! Исконныйвраг!
Предательство! Оскорбление самых святых чувств! Лучше б он умер.