Вполне достаточно.
Наташу позвали.
- После съемокмыпоедем развлекаться. Посидим часок в "Эль Марокко".
Так принято, - сказала она, отходя от меня. - Поедете?
Янесталотвечать. Разумеется,я не мог поехатьс ними. Для таких
развлечений я былслишком беден.Придется объяснить ей это потом. Не очень
приятнаяперспектива.Новремя еще есть. Пока что яплыл по течению.Не
хотелосьдуматьниозавтрашнем дне,нидаже о ближайшем часе. Смуглая
манекенщица,которуютолькочтоснималивдлинномсуконномпальто
бутылочного цвета, сбросилаего,чтобы надетьдругое. Платьянанейне
оказалось,только белье.Никогоэто,впрочем,несмутило.Видимо, для
присутствующих это было не в новинку, да к тому же среди здешних мужчин были
и гомосексуалисты. Смуглаяманекенщица показаласьмне оченькрасивой, она
обладаланебрежной инесколько ленивой самоуверенностью женщины,знающей,
что всегдавыйдет победительницей, и не слишком этому радующейся. Я видел и
НаташуПетрову,наблюдал,каконаменяеттуалеты.Онабыласветлая,
длиннотелая и стройная, и кожа ее напоминала почему-то лунный свет и жемчуг.
Я несказал бы, что она "мой тип", - "моим типом" быласкорее темноволосая
манекенщица,которуюзвали Соня... Мысли этибылинеочень четкие,они
расплывались. И вдуше я порадовался,чтоуменяневозникалоникаких
определенных желаний и ассоциаций. Нобольше всего я радовался, что не сижу
вгостинице. Правда,менянесколько изумляло,что едва знакомыеженщины
представали передо мной в таких позах, словно мы давно знали друг друга. Это
напоминаломиниатюруна эмали: множестворазноцветныхслоев наложенона
основной слой, который,хотя его как будтои не видно, сообщает теплый тон
всему изображению.
Только послетого, как туалеты былиуложенывкартонки, яобъяснил
Наташе Петровой, что немогу идти со всей компанией в "Эль Марокко". Яуже
знал, что это самое дорогое ночное кабаре в Нью-Йорке.
- Почему вы отказываетесь? - спросила Наташа.
- У меня нет денег.
- Вотдурень. Насведьтоже пригласили. Неужели выдумаете,чтоя
заставила бы вас платить?
Она засмеялась, как всегда хрипловато. И хотя смех ее напомнил мне, сам
не знаю почему, смехсутенера, у меня вдруг появилось приятное чувство, что
я нахожусь в кругу сообщников.
- А драгоценности? Ведь их надо вернуть.
- Завтра. Это взял на себя журнал. А сейчас мы будем пить шампанское.
Я больше непротестовал. День кончался для меня совершенно неожиданно:
я увидел жизнь в самых ее разныхобличьях - сперва мне было смешно, потом я
испытал чувствочистой благодарности. Меняуже не удивляло, что мы сидим в
одном изотдельных кабинетов"Эль Марокко" ичто какой-то венец исполняет
немецкие песни,хотяАмерика иГермания находятся всостояниивойны.
Я
понимал только,чтовГерманииэтобылобы невозможно. Амеждутем в
ресторане сидело много американских офицеров. Мне казалось, что я долго брел
по пустыне и вдруг увидел оазис. Время от времени я, - правда,потихоньку -
пересчитывал вкармане пятьдесят долларов - всемоесостояние, готовый по
первомутребованиюброситьегонаветер.Но никтоотменяничего не
требовал. Так выглядит мирная жизнь, размышлял я. Мирная жизнь, которой я не
знаю; таквыглядитбеззаботность, которойя никогда неиспытывал.Нов
мыслях моих небыло зависти. Хорошо, чтотакоееще существует.Я сидел в
компании незнакомых людей, и эти люди были мне ближе иприятней, нежели те,
которых япрекраснознал. Я сидел рядомс красивой женщиной, иее взятая
напрокатдиадемасверкалав свете свечей. Я был жалким приживалой,я пил
чужое шампанское, - и у менябыло такое чувство, что этасовсем иная жизнь
тоже дана мне взаймы всего на один вечер. Завтра ее придется вернуть.
VII
- Васнетрудно будет устроить вкакой-нибудь художественныйсалон, -
сказал Лоу-старший. - Война вам в этом смысле на руку. У нас сейчас нехватка
подсобной рабочей силы.
- Можно подумать,чтояделец,наживающийсяна войне, -сказаля
сердито. - Мне без конца твердят, будто война дала мне массу преимуществ.
- А развене дала? - Лоу с ожесточением почесал свой лысый череп мечом
Михаила Архангела; скульптурабыла подделкой подстарину. - Не будь войны,
вы не оказались бы в Америке.
- Правильно. Но если бы не война, немцы не оказались бы во Франции.
- Разве вам здесь не лучше, чем во Франции?
-Господин Лоу, это бесцельный разговор. И в той ивдругой стране я
чувствую себя паразитом. Лоу просиял.
-Паразитом!Очень метко.Ясам хотел этовам разъяснить. Ввашем
положениивынеможетепретендоватьна постояннуюработуниводном
художественном салоне. Вы должны найти себе приблизительно такое же занятие,
как унас.Так сказать, нелегальное. Я тут говорилс однимчеловеком,у
которого вы, наверное,сможетепристроиться. Он тоже паразит.Нобогатый
паразит. Торгует предметами искусства. Картинами. Тем не менее он паразит.
- Он торгует подделками?
- Божеизбави!-Лоуотложил поддельногоМихаила Архангела и сел в
почтицеликом отреставрированное флорентийское кресловремен Савонаролы-
только верхняя часть креслабыла подлинной. - Торговля предметами искусства
- вообще ремесло для людей с нечистой совестью, - начал он тоном поучения. -
Мызарабатываем деньги,которые,собственно,долженбылбызаработать
художник. Ведь мы получаем за те же произведения во многораз больше, чем в
свое времяихсоздатель.Когдаречьидетобантикварных вещахилио
предметах прикладного искусства, все это ещене так страшно. Страшно бывает
с "чистым искусством". Вспомните Ван Гога.