Яплелся по городу,окутанномуутреннейдымкой.Сквозьблестящие,
прозрачные облака просвечивало солнце. Свежим блеском отливали автомобили, а
Сентрал-паркбыл полондетскогогомона. У Силверса я видел примерно такие
пейзажинафотографиях картинПикассо, присланныхиз Парижа.Злостьна
адвоката мало-помалу улеглась, -пожалуй,теперь это была скорее досада на
себя затужалкуюроль, которую мнеприходилосьиграть. Онвиделменя
насквозьи былпо-своему прав. Небылоу меня основания обижатьсяина
Бетти, посоветовавшую мне сделать этот шаг. В конце концов, я сам должен был
решать, воспользоваться ее советом или нет.
Я шелмимобассейна с морскими львами - они блестели влучах теплого
солнца, как полированные живыебронзовыескульптуры. Тигры, львы и гориллы
находились в клеткахпод открытым небом.Онибеспокойнометались взади
вперед, глядя на мир своими прозрачными берилловымиглазами, которые видели
все ине видели ничего.Гориллы, играя, бросались банановойкожурой. Я не
испытывалкнимнималейшего сочувствия.Звери выгляделинеголодными
искателямидобычи, которых мучают комарыиболезни, а спокойными,сытыми
рантье во время утреннего променада. Они были избавлены от страха и голода -
главныхдвижущихсилприроды-иплатилизаэтолишьмонотонностью
существования. Однако кто знает, кому что больше нравится. У зверей, как и у
людей,естьсвои привычки, скоторыми онинежелаютрасставаться, а от
привычкидо монотонностивсего одиншаг. Бунтыбывают редко. Яневольно
вспомнило Наташе Петровойи о своей теории счастья в укромном уголке. Она
отнюдь не былабунтаркой, а я подумал о счастье вукромном уголке лишьпо
контрасту: у нас обоих не было почвы под ногами; судьба бросала нас повсюду,
лишь иногда мы делалиостановку,чтобы перевести дух.Норазве не тоже
самое делают звери - только без лишнего шума?
Яуселся на террасеи заказал себе кофе. У меня было пятьсот долларов
долгу, а капитала - сорок долларов. Но ябыл свободен, здоров и, как сказал
адвокат,сделалпервыйшаг к тому, чтобыстать миллионером. Я выпилеще
чашечку кофе и представил себелетнее утро в Люксембургском саду вПариже.
Тогдая притворялсягуляющим, чтобы не привлекать к себе внимания полиции.
Сегодня жея обратился кполицейскому с просьбой прикурить,и он далмне
огня. Думая о Люксембургском саде, я вспомнил арию из "Графа Люксембурга"в
ресторане"Эль Марокко". Нотогда быланочь,асейчас - ясныйиочень
ветреный день. А днем все выглядит иначе.
- Где вас только носит? Выпропадали целую вечность! - сказал Силверс.
- Чтобы заплатить адвокату, вряд ли требуется столько времени.
Я был поражен. Куда девались его светские манеры? Впрочем, его внешнему
лоску я никогда особенно не доверял.
Сейчас в нем чувствовалась напряженность и нервозность, сгорбившись, он
быстрошагал покомнатам.Даже влице егочто-то изменилось-мягкая,
округлаяплавность линийисчезла.
Даже влице егочто-то изменилось-мягкая,
округлаяплавность линийисчезла.Явдругувиделперед собой существо,
готовящееся к нападению, что-то вроде ручного леопарда, узревшего дичь.
- Когда нечем платить, визиты могут быть и более продолжительными.
Силверс, казалось, не слышал.
- Идемте, у нас мало времени. Нам надо еще перевесить картины.
Мынаправилисьв приемную смольбертами. Силверс прошелвсоседнюю
комнату, вынес оттуда два полотна и поставил передо мной.
- Скажите, не раздумывая, какое бы вы купили?
Это опять были две картины Дега. Обе безрам. На обеих были изображены
танцовщицы.
- Ну, живей! - потребовал Силверс.
Я показал на левую.
- Вот эту.
- Почему? Она ведь менее выписана.
Я пожал плечами.
- Она мне больше нравится. А почему, сказать вам с ходу затрудняюсь. Вы
это лучше понимаете, чем я.
-Разумеется, лучше, -нетерпеливобуркнулСилверс.- Пошли.Надо
вставить обе картины в рамы до прихода клиента.
Я принес несколько рам из запасника.
-Надоподобрать поразмеру,-пробормотал он.- Вотэтибудут,
пожалуй, в самый раз. У нас не остается времени подгонять их.
Врамахкартиныпоразительноменялись.Полотно,раньшекакбы
растекавшееся в пространстве, вдруг удивительным образомконцентрировалось.
Картины производили более законченное впечатление.
- Показыватьихследуеттолько в рамах,- сказалСилверс.-Лишь
антиквары могутсудитьонихбез рам. Дажедиректора музеевневсегда
способны разобраться. Какая рама, по-вашему, лучше?
- Вот эта.
Силверс с одобрением посмотрел на меня.
-У вас неплохойвкус. Но мы возьмем другую.Вот эту. -Онвтиснул
танцовщиц в широкую, богато отделанную раму.
- Не слишкомлионашикарна для несовсемзаконченногополотна? -
спросил я.
- Какраз такойона идолжнабыть, потому что картина сырая. Именно
потому.
- Понимаю. Рама скрывает несовершенство.
-Урамывполнезаконченныйвид,этопридаетзаконченностьи
обрамляемомуполотнуРама вообщеиграет очень большую роль, - поучал меня
Силверс, усаживаясьпоудобнее. Я уже не раз замечал,что он любит говорить
менторским тоном. - Некоторые торговцы произведениями искусстваэкономят на
рамах - они полагают,что клиент этого незаметит.Рамы теперьдороги, а
позолоченныегипсовыерамы,чертвозьми,напервыйвзглядивпрямь
напоминают настоящие дорогие рамы, и, заметьте, не только на первый взгляд.
Я осторожно вставлял в раму одноиз полотен Дега. Тем временем Силверс
подбирал раму для второй картины.