Я осторожно вставлял в раму одноиз полотен Дега. Тем временем Силверс
подбирал раму для второй картины.
- Вы все-таки хотите показать обе? - спросил я.
Он хитро усмехнулся:
-Нет. Вторую картинуяпопридержу.Никогдане знаешь,чтоможет
случиться. Обе картины - "девственны". Я их еще никому не показывал. Клиент,
которыйпридетсегодня, хотел прийтилишь послезавтра.Кстати, оборотную
сторонузаделыватьнебудем,времени нет.Загните толькогвозди, чтобы
покрепче держалось.
Я принес вторую раму.
-Хорошо. Правда? - сказал Силверс. - Людовик Пятнадцатый - богатство,
пышность. Врезультате картинаподнимается в цене напять тысяч долларов.
Как минимум!Даже Ван Гог хотел, чтобы его картины помещали в первоклассные
рамы. А вот Дегаобычнозаказывалдля своихполотенпростыедеревянные
рейки,выкрашенныебелилами. Я думаю, впрочем, что он,скорейвсего, был
отъявленным скупердяем.
Можетбыть,унего простоне было денег, подумал я. И ВанГог тоже
страшнонуждался:прижизнионнесумелпродатьниоднойкартины и
существовал только благодаря скудной поддержке брата. Картины, наконец, были
готовы. Силверс велел мне отнести одну из них в соседнюю комнату.
- Другую повесьте в спальне моей жены.
Я посмотрел на него с удивлением.
- Вы правильно поняли, - сказал он. - Пойдемте со мной.
УмиссисСилверс была прелестнаяспальня.На стенах и впростенках
висело несколько рисунков и пастелей. Силверс оглядел их,точно полководец,
производящий смотр.
- Вонтот рисунок Ренуара снимите, вместонегодавайте повесим Дега,
Ренуара перенесемвон туда,ктуалетному столику, а рисунок БертыМоризо
уберем совсем. Штору справа слегка задернем. Чуть больше...Так, вот теперь
хорошее освещение.
Онбыл прав. Золотистый свет из-под приспущеннойшторы придал картине
очарование и теплоту.
-Правильная стратегия, -заметил Силверс, - половина успеха внашем
деле. Теперь пойдемте.
Ион стал посвящать меня в тайнысвоей стратегии. Картины, которые он
сегодня собирался показать клиентам,ядолжен былвносить в комнату,где
стояли мольберты. Послечетвертой или пятойкартины он попросит вынести из
кабинета полотно Дега. Я же должен буду напомнить ему, что эта картина висит
в спальне миссис Силверс.
-Можетеговорить по-французски,- наставлял он меня.- Когдаже я
спрошувасо картине,отвечайтепо-английски, чтобыэто было понятнои
клиенту.
Я услышал звонок.
- А вот и он, - воскликнул Силверс. -Ждите здесь,наверху, пока я не
позову вас.
Я отправилсяв запасник, где одна возле другой на деревянных стеллажах
стояли картины, и присел на стул; Силверс же спустился вниз, чтобы встретить
клиента.
Взапасникебылооконцесматовымстеклом, забранноечастой
решеткой,и мнесталоказаться,будтоя сижу втюремной камере, где по
чьему-то капризухранятся картины ценою в несколькосотен тысячдолларов.
Молочный свет напомнил мне камеру вШвейцарии, где я просидел две недели за
незаконноепребывание без документов- обычное"преступление"эмигранта.
Камера там была такой чистой иприбранной, что я охотно просидел бы в ней и
дольше: еда была превосходной,к тому же камера отапливалась.Но через две
недели вбурную ночь меняпереправили в Аннемас, на границе с Францией. На
прощание мне сунули сигаретуидалипинка: "Марш во Францию. Ичтоб духа
твоего в Швейцарии больше не было".
Я, наверное, немного вздремнул. Вдруг зазвенел звонок. Было слышно, что
Силверс с кем-то разговаривает. Я вошел в комнату. Там сидел грузный мужчина
с большими красными ушами и маленькими поросячьими глазками.
- Господин Росс, - притворносладко проговорил Силверс,-принесите,
пожалуйста, светлый пейзаж Сислея.
Я принес и поставилкартину перед ними. Силверс долго не произносил ни
слова: он смотрел в окно на облака.
- Нравится?- спросил оннаконецскучливым голосом. - Одна из лучших
картин Сислея. "Наводнение" - мечта каждого коллекционера.
- Ерунда, - процедил клиент еще скучливее, чем Силверс.
Силверс улыбнулся.
-Если картинаерунда, то и критика не лучше,-заметилон с явной
иронией. - Господин Росс, - обратился он ко мне по-французски, - унесите это
замечательное полотно.
Я немного постоял,ожидая, чтобыСилверссказал мне,какуюкартину
теперь принести.Но поскольку указаний непоследовало, я удалился, унося с
собой Сислея. Однако краем уха я успел услышать слова Силверса:
"Сегодня вы не в духе, господин Купер. Отложим до следующего раза".
"Ну ихитер,-размышляляв молочномсвете запасника.-Теперь
придется Куперу попотеть". Когда спустя некоторое время меня позвали снова и
яодну за другойстал вноситькартины, оба уже курили сигарыизящичка,
которыйСилверсдержалдляклиентуры.Затемпришел мойчеред подавать
реплику.
- Картина Дега не здесь, господин Силверс, - сказал я.
- А где же? Она должна быть здесь.
Яподошел,нагнулсякнемупоближеипрошептал так, чтоб услышал
клиент:
- Картина наверху, у миссис Силверс...
- Где?
Я повторил по-французски, что картина висит в спальне у миссис Силверс.
Силверс хлопнул себя по лбу.
- А-а, правильно, я об этом совсем забыл. Ну, тогда ничего не выйдет...
Мое восхищение им было безгранично. Теперьон снова уступил инициативу
Куперу. Он неприказывал мне нестикартинуи вместе стем нисловомне
обмолвилсяотом, чтокартина предназначена вподарок женеили даже уже
принадлежит ей.