Незначительные воры ходили между нуждающимися и продающими, они хватали
из рук ситец, старые валенки, булки,одну калошу и убегали в дебри бродящих
тел,чтобызаработатьполтинник или рубль на каждом похищении. В сущности
они с трудом оправдывали ставку чернорабочего, а изнемогали больше.
В глубинебазара иногда раздавались возгласы отчаяния, однако никто не
бросался туда на помощь, и вблизи чужого бедствия люди торговали и покупали,
потомучтоихсобственноегоре требовалонеотложногоутешения.Одного
слабого человека, одетого в старосолдатскую шинель, торговка булками загнала
влужуоколоотхожего места и стегалаегополицутряпкой; напомощь
торговке появился кочующий хулиган и сразуразбил вкровь лицо ослабевшего
человека, свалившегося под отхожий забор.Оннеиздалкрикаи не тронул
своего поврежденного лица,а спешно съедал сухую похищенную булку, с трудом
размалывая ее сгнившими зубами, и вскоре управился с этим делом. Хулиган дал
емуеще одинудар вголову, и раненыйедок,вскочивсэнергиейсилы,
непонятной при его молчаливой кротости, исчез в гуще народа,как в колосьях
ржи. Оннайдетсебе пищу повсюдуи будетдолгожить безсредстви без
счастья, но зато часто наедаясь.
Один мужчина неясноговида стоял почтинеподвижно, раскачиваемый лишь
ближней суетою. Сарториус заметил его уже во второй раз и подошел к нему.
- Хлебные карточки, - произнес сам про себя тот неподвижный мужчина.
- Сколько стоит? - спросил Сарториус.
- Двадцать пять рублей пятая категория.
- Нудавай однуштуку,-попросилСарториус,пожелавший истратить
деньги на что-нибудь.
Торгующий осторожновынул избокового кармана конверт снапечатанной
надписьюнанем:"ПолнаяпрограммаМеханобра".Внутрипрограммыбыла
заложена заборнаякарточка. Тот жеторговец предложил Сарториусу подыскать
заодно искрипку, но Сарториусприобрелсебе скрипку позже- у человека,
покупавшего червей для рыбной ловли в обменна свой инструмент и ворчавшего
на всех прохожих, как на врагов государства.
Перед покупкойСарториус захотелпопробоватьскрипку, но тесные люди
все время мешали ему:тогда он поднялсявбудку милиционера, - милиционер
посторонился и дал место музыканту. С высоты этой надстройки Сарториус начал
играть; его никто не слушал внизу: здесь давно привыкли ко всем человеческим
фактам,амузыканемоглапроникнутьвкаждоевопиющеесердце,
загроможденное собственной заботой. Но этаслучайная скрипка играла хорошо.
Она была построенаиз темного матерьяла, тяжелее дерева, на вид грубовата и
сама делалазвукблагороднейи задушевней, чеммогмузыкант.Сарториус
слушалеепениесам, какпостороннийслушатель, и удивлялся,чтовесь
громадный окружающийвоздух содрогается от слабого трения смычка, а люди не
обращают внимания. Он посоветовался затем на этот счет с милиционером, и тот
объяснил ему:
- Чеготы хочешь - здесь бродит последнийбуржуазныйэлемент, отвели
ему место в буржуазной загородке и он тоскует тут один.
Сарториус
слушалеепениесам, какпостороннийслушатель, и удивлялся,чтовесь
громадный окружающийвоздух содрогается от слабого трения смычка, а люди не
обращают внимания. Он посоветовался затем на этот счет с милиционером, и тот
объяснил ему:
- Чеготы хочешь - здесь бродит последнийбуржуазныйэлемент, отвели
ему место в буржуазной загородке и он тоскует тут один.
- Он погибает, - сказал Сарториус.
-А чтож емуделать:ктовор, кто нищий, кто торгует. У него своя
душа, доживет и умрет.
- А отчего они не работают? - спросил Сарториус.
- Как тебе сказать! - Милиционер всмотрелся в глубь толпы. - Одинтебе
от словапеременится, другой отнаказания, -те уж давно людьми живут.А
иной только смерти послушается, так что ему,чтоб статьчеловеком, надо бы
жить раза два подряд, - это вот здешние... Здесь скучное место, гражданин, -
ступай теперь по своим делам, не мешай заниматься наружным наблюдением...
Сарториус, согнувшись от уныния,навсегдапокинулКрестовский рынок.
Этого местатоже скоро не будет, как нет девицы АнныВасильевны Стрижевой,
какумер нечистый и босойкупец, смотревший скрыльца в нелюдимый обдутый
непогодой свет.
3
СтехпорСарториуссталжитьвМоскве.Самомноголюдствоуже
возбуждало его силу, он шел среди людей,как вобольщении, и чувствовал их
тело, издающее тепло.
ДопозднейночиСарториусне думал оприютеиходилсо скрипкой
параллельно общему движению среди света, чистоты и тепла. Он чувствовал, что
погибнуть здесь,остаться без внимания, пищии призрения невозможно,если
внутри его нет вражды к народу. И он действительно не оставался без участия.
В первую же свою московскую ночь Сарториус попал ночевать к одной трамвайной
кондукторше.
Онпознакомилсяс ней случайно... Когданаступилвторойчас ночи и
трамваи на большой скоростиспешили в парк, Сарториус сел в такой трамвай и
с интересом огляделегопустынное помещение,точно тысячилюдей,бывших
здесьднем,оставилисвое дыханиеилучшеечувствона пустыхместах.
Сарториус повторил свое путешествие и проехал в нескольких вагонах по разным
направлениям.Кондукторша,иногда старая, иногдамолодая, милая и сонная,
сидела в этотчас в вагоне однаи дергала бичевуна безлюдных остановках,
чтобы скорее кончался последний маршрут. Сарториус подходил к кондукторшеи
заговаривалс нейопостороннем, не имеющем отношенияко всей окружающей
видимойдействительности,нозатокондукторшаначинала,очевидно,
чувствоватьвсебеневидимое.Однакондукторшасприцепноговагона
согласилась на слова Сарториуса, и онобнял ее на ходу, а потом они перешли
в задний тамбур, где видно более смутно, и неслись в поцелуях три остановки,
пока их не заметил какой-то человек с бульвара и не закричал им "ура".
СтехпорСарториусизредкаповторялсвоезнакомствосночными
кондукторшами, - иногда удачно, но чаще всего нет.