Свои
интересы при этомона неотвергала - ей тоженадо было девать куда-нибудь
свое большое тело, - она их лишь откладывала до более дальнего будущего: она
была терпелива и могла ожидать.
КогдаЛида свешиваласьиз своего окна вэтивечераодиночества, ей
кричали снизу приветствия прохожие люди, они звали ее с собою в общий летний
сумрак, ей обещали показать все аттракционы парка культуры и отдыха и купить
цветов и два торта. Лида смеялась им, но молчала и не шла.
ПозжеЛида виделасверху,какначиналинаселяться окрестныекрыши
домов: черезчердакина железные кровли выходили семьи,стелили одеялаи
ложились спать на воздухе, помещая детей между матерью и отцом; в ущельях же
крыш,где-нибудьмеждупожарнымлазомитрубой,уединялисьженихис
невестамиидоутранезакрывалиглаз,находясьнижезвездивыше
многолюдства.
После полуночи почти все видимые окна переставали светиться,- дневной
ударныйтрудтребовал глубокого забвения восне,исшепотомшин,не
беспокоялишнимисигналами,проходилипоздниеавтомобили. Лишьизредка
потухшиеокна сноваосвещалисьна короткое время - этоприходилилюди с
ночных смен, ели что-нибудь, не будя спящих,и сразу ложились спать; другие
же, выспавшись, вставали уходить на работу -машинисты турбини паровозов,
радиотехники, бортмеханикиутренних рейсов,научные исследователи и прочие
отдохнувшие.
Дверь в свою квартиру Лида Осипова частозабывалазакрывать.Однажды
она засталанезнакомогочеловека,спящеговнизлицомнаполу на своей
верхней одежде. Лида подождала, пока он повернется лицом,итогда узнала в
нем музыканта,игравшего около Пушкина. Сарториус пришел сюда без спроса, а
скрипку спрятал в уборной. Проснувшись, он сказал, что хочет у нее пожить, -
здесь просторно и ему нравится. Лида Осипова не решилась отдалять егоиз-за
бедностивжилищахисвоегоправанадополнительнуюплощадь,-она
промолчала и далажильцу подушку и одеяло. Сарториус стал жить; по ночам он
вставал иподходилнацыпочках кспящей Лиде,чтобы укрытьее одеялом,
потомучто она ворочалась, раскрывалась и прозябала. Черезнесколькодней
жизнивквартиреОсиповойскрипачуже укреплялкаблукинастоптанных
выходных туфлях Лиды, втайне чистил ее осеннее пальто от приставшего праха и
согревал чай, срадостьюожидаяпробуждения хозяйки. Лида сначаларугала
скрипачазаподхалимство, а потом,чтобизбежать такое рабство, ввела со
своим жильцом хозрасчет - стала штопать ему носки и даже брить его щетину по
лицу безопасной бритвой.
КогдажеЛида уходила наработу,Сарториус тихо начиналигратьна
скрипке, стараясь вникнуть в ее волшебное устройство. Но скрипка была на вид
обыкновенная и дешевая, однако на ее звуки отзывались оконные стекла, стены,
мебель,люстры,пустойвоздух - и пели вместе, как оркестр.ПриЛиде же
Сарториус играть боялся.
ПриЛиде же
Сарториус играть боялся.
Сарториусни разунеосмелилсяспроситьунеепротайнусвоего
инструмента ичтоозначаютеенасмешливыесловаупамятника.Всеже
Сарториус понял, что истину новой музыки, поющейо любоммертвомвеществе
как живоечувство, он может узнатьу этой черноволосой девушки,абольше
некуда обратиться. И за этим он явился к ней жить и стараться во всем любить
ее.
Вскоре Сарториусузнал, что Лида Осипова работает техником по буровому
делу.
В одну ночь, когда онее,как обычно,укрывал во сне,он услышал ее
счастливыйсмех и она прошепталанеясные слова: "Милый мой, мне скучно без
тебя".
Сарториус тут же спросил ее:
- А чья это скрипка, милая моя...
Лида открыла глаза:
- А что?
- Ну стало быть, нужно. - Но обнять ее сразу Сарториус испугался.
- Что тебе нужно? - опомнилась Лида. - Завтра скажу. - И уснула дальше.
Утром она сказала Сарториусу, что сегоднявечером будет бал и пусть он
идет тудавместе со скрипкой: неужелиему не надоест жить лодырем до самой
осени.
-Ачья этоскрипка,милаямоя?-спросилСарториус.-Скажи,
пожалуйста.
Лида медленно оглядела скрипача.
- Какая милая?.. Это что за новость?.. Скрипка эта сделана из отходов в
лаборатории моего жениха - и для него я милая: вам понятно?
- Понятно, - сказал Сарториус, -я ведь не такой уж мещанин. Я человек
особенный.
- Оно и видно, - произнесла Лида без внимания и без обиды.
5
Вечером врайонном клубе комсомола собрались молодые ученые, инженеры,
летчики, врачи, педагоги, артисты и знаменитые рабочие новых заводов. Никому
из нихне было более двадцатисеми или тридцати лет,нокаждый ужестал
известен повсей своей родине - в новом мире, и каждому было немного стыдно
отранней славы, и это мешаложить и покрывало лицо излишним возбуждением.
Пожилыеработникиклуба,упустившиесвоюжизньиталантвнеудачное
буржуазноевремя,стайнымивздохамивнутреннегооскудения, привелив
порядок мебельное убранство в двух залах -водном для заседания, в другом
для беседы и угощения. Одним изпервых пришел двадцатичетырехлетний инженер
Полуваров с комсомолкой Кузьминой, пианисткой, постоянно задумчивой.
- Пойдем, жевнем чего-нибудь, - сказал ей Полуваров.
- Жевнем, - по-женски покорно согласилась Кузьмина.
Онипошливбуфет; тамПолуваров съел сразувосемьбутербродовс
колбасой, а Кузьмина взяла себе только два пирожных, онажила для игры, для
музыки.
-Полуваров, почемутыешьтак много? - спросила Кузьмина.-Это,
может, хорошо, но на тебя стыдно смотреть.
Вскоре пришли сразу десятьчеловек:путешественникГоловач,механик
Гаусман,две девушкиподруги- обе гидравлики-сканала Москва-Волга,
метеорологавиаслужбыВечкин,конструкторвысотныхмоторовМульдбауэр,
электротехникГунькин сженой, - но за ним опятьпослышались людииеще
пришли некоторые, и среди них - Лида Осипова со скрипачом Сарториусом.