МарияВасильевна верила ипонимала,чтовсе так и сбудется, как она
желала и как ей было необходимо для утешения своей души. Она видела летающие
аэропланы, а их тоже трудно быловыдумать и сделать,ивсех умерших можно
возвратить из земли к жизни на солнечный свет, если бразум людей обратился
к нуждематери, рождающей ихоронящей своих детей и умирающей от разлуки с
ними.
Она снова припала к могильной мягкой земле,чтобыближе бытьк своим
умолкшим сыновьям. И молчание их было осуждением всему миру-злодею, убившему
их, и горем для матери, помнящей запах их детского тела и цвет их живых глаз
К полудню русские танки вышли наМитрофаньевскую дорогу и остановились
возлепосада наосмотр изаправку; они теперь нестреляливпередсебя,
потомучто немецкий гарнизонпогибшего городкауберегся отбоя изагодя
отошел к своим войскам.
Один красноармеец с танкаотошел от машиныи пошел походить по земле,
над которой сейчассветиломирноесолнце. Красноармеецбылуже не столь
молод, он был в летах, и он любил посмотреть, как живет трава, и проверить -
существуют ли еще бабочки и насекомые, к которым он привык.
Возле креста,связанного из двух ветвей,красноармеец увидел старуху,
приникшуюк земле лицом. Он склонился к ней ипослушал ее дыхание, а потом
повернултело женщины навзничь идля правильности приложился еще ухом к ее
груди."Ее сердце ушло,-понял красноармеец ипокрылутихшее лицо
покойной чистой холстинкой, которую он имел при себекак запасную портянку.
- Ейи жить-то уж нечем было: ишь как тело ее голод и горе сглодали - кость
сквозь кожу светится наружу".
- _ипока,- вслухсказал красноармеецна прощанье. -Чьейбыты
матерью ни была, а я без тебя тоже остался сиротой.
Он постоял еще немного, в томлении своей разлуки с чужой матерью.
-Темно тебе сейчас, и далекоушлаты от нас Что же делать-то! Uйчас
намнекогдагоревать по тебе, надо сперва врага положить. А потом весь мир
должен в разуменье войти, иначе нельзя будет, иначе - все ни к чему!..
Красноармеец пошел обратно. И скучно ему стало жить без мертвых. Однако
он почувствовал, чтожить ему теперь стало темболее необходимо. Нужноне
только истребитьнамертво врага жизни людей,нужно еще суметьжитьпосле
победы той высшей жизнью,которую нам безмолвнозавещали мертвые; и тогда,
ради их вечной памяти, надо исполнить все их надежды на земле, чтобы их воля
осуществилась и сердце их, перестав дышать, не было обмануто. Мертвым некому
доверится, кромеживых,- и нам надо так жить теперь, чтобысмертьнаших
людей была оправдана счастливой и свободной судьбой нашего народа и тем была
взыскана их гибель.
Государственный житель
Пожилойчеловеклюбил транспорт наравне с кооперативами и
перспективойбудущегостроительства.Утромонзакусывал
вчерашнеймелочьюи выходил наблюдать и наслаждаться. Сначала
он посещал вокзал, преимущественно товарные платформыприбытия
грузов,итам был рад накоплению товаров.
Паровоз, сопя гущей
своих мирных сил, медленно осаживал вагоны, полные общественных
веществ:бутылейссернойкислотой,бугровверевок,
учрежденскойкладии необозначенных мешков с чем-то полезным.
Пожилой человек,поимениПетрЕвсеевичВеретенников,был
доволен,чтоихгородснабжается,ишелнаплатформу
отправленияпосмотреть,уходятлиоттудапоездавдаль
Республики,где люди работают и ожидают грузов. Поезда уходили
со сжатыми рессорами,-- столько везли они необходимойтяжести.
ЭтотожеудовлетворялоПетраЕвсеевича,--тамошниелюди,
которым назначались товары, будут обеспечены.
Невдалеке от станции строился поселок жилищ. ПетрЕвсеевич
ежедневноследил за ростом сооружений, потому что в теплоте их
крова приютятся тысячи трудящихся семейств и вмирепослеих
поселениястанетчестнейи счастливей. Покидал строительство
Петр Евсеевич уже растроганным человеком --отвидатрудаи
материала.Всеэтозаготовленноедобропосредством усердия
товарищеского труда вскоре обратится впрочныйуютотвреда
осеннейи зимней погоды, чтобы самое содержание государства, в
форме его населения, было цело и покойно.
На дальнейшем пути Петра Евсеевича находился небольшой, уже
использованныйсельскойобщественностьюлес,лишьизредка
обогащенныйстроевыми,хотяиветшающими соснами. В межевой
канаве того малого леса спал землемер; он был еще не старый, но
изжитый, видимо, ослабевший от землеустройства человек. Рот его
отворился визнеможениисна,ижизненныйтревожныйвоздух
смоляной сосны входил в глубину тела землемера и оздоровлял его
там,чтобытело вновь было способно к землеустройству пахарей
хлеба. Человек отдыхал и наполнялся счастьемпопутногопокоя;
егоинструменты-- теодолит и мерная лента -- лежали в траве,
их спешно обследовали муравьи и сухойпаучок,проживающийот
скупости всегда единолично. Петр Евсеевич нарвал травы среди ее
канавногоскопища,оформил ту траву в некую мякоть и подложил
ее под спящуюголовуземлеустроителя,осторожнопобеспокоив
его, чтоб получилось удобство. Землемер не проснулся,-- он лишь
простонал что-то, как жалобная сирота, и вновь опустился в сон.
Ноотдыхатьнамягкойтравеемууже было лучше. Он глубже
поспититочнееизмеритземлю,--сэтимчувствомсвоего
полезного участия Петр Евсеевич пошел к следующим делам.
Лесбыстро прекращался, и земля из-под деревьев переходила
в овражные ущербы и в ещенесверстаннуючересполосицуржаных
наделов.А за рожью жили простые деревни, и над ними -- воздух
изжуткогопространства,ПетрЕвсеевичсчиталивоздух
благом,--оттудапоставлялосьдыханиенавсюплощадь
государства. Однако безветренные дни его беспокоили: крестьянам
нечем молотьзерно,инадгородомзастаиваетсязараженный
воздух,ухудшаясанитарное условие.