Она была неизменно ласкова и добродушна, идажекоммипо
сбыту свинцовых белил или торговец мехами непосмелбывееприсутствии
выйти из границ благопристойности. Весь штат "Акрополя" мгновенновсталбы
на ее защиту, начиная с хозяина, жившего в Вене, икончаястаршимпортье,
вот уже шестнадцать лет прикованным к постели.
Как-то днем, проходя мимо машинописного святилища мисс Бэйтс, яувидел
на ее месте черноволосое существо - без сомнения, одушевленное, -стукавшее
указательными пальцами по клавишам. Размышляя о превратности всегоземного,
я прошел мимо. На следующий день я уехал отдыхать ипробылвотъездедве
недели. По возвращении я заглянул в вестибюль "Акрополя" и не без сердечного
трепета увидел, что мисс Бэйтс,попрежнемуклассическая,безупречнаяи
благожелательная, накрывает чехлом свою машинку. Рабочий денькончился,но
она пригласила меня присесть на минутку на стулдляклиентов.МиссБэйтс
объясниласвоеотсутствие,атакжеивозвращениевотель"Акрополь"
следующим или приблизительно таким образом:
- Ну, дорогой мой, каково пишется?
- Ничего себе, - ответил я. - Почти так же, как печатается.
- Сочувствую вам, - скачала она. - Хорошая машинка-этоврассказе
главная вещь. Вы меня вспоминали ведь, верно?
- Я не знаю никого, - ответил я, - кто умел бы лучше васпоставитьна
место запятые и постояльцев в гостинице. Но вы ведь тоже уезжали. Я видел за
вашим ремингтоном какую-то пачку жевательной резинки.
- Я и собиралась вам про это рассказать, да вы меня прервали, - сказала
миссБэйтс.-Вы,конечно,слышалипроМэггиБраун,котораяздесь
останавливается. Так вот, она стоит сорок миллионов долларов.Живетонав
Джерси в десятидолларовой квартирке. У нее всегдабольшеналичных,чему
десяти кандидатов в вице-президенты. Не знаю, где она держитденьги,может
быть в чулке, знаю только, что она очень популярна в той частигорода,где
поклоняются золотому тельцу.
Так вот, недели две тому назад миссис Браун останавливается в дверяхи
глазеет на меня минут десять. Я сижу к ней боком и переписываюподкопирку
проспект медных разработок для одного симпатичного старичка из Тонопы. Ноя
всегда вижу, что делается кругом. Когда у меня срочная работа, мне все видно
сквозь боковые гребенки, а не то я оставляю незастегнутой однупуговицуна
спине и тогда вижу, кто стоитсзади.Ядаженеоглянулась,потомучто
зарабатываю долларов восемнадцать-двадцать в неделю и ничего другого мнене
нужно.
В тот вечер она к концу работы присылает за мной и просит зайти к ней в
номер. Я было думала, что придется перепечатывать границдвадцатьдолговых
расписок, залоговых квитанций и договоров и получить центовдесятьчаевых,
но все-таки пошла. Ну, дорогой мой, и удивиласьжея.МэггиБраунвдруг
заговорила по человечески.
- Детка, - говорит она, - красивее вас я никого за всюсвоюжизньне
видала. Я хочу, чтоб вы бросили работу и перешли жить комне.
Я хочу, чтоб вы бросили работу и перешли жить комне.Уменянет
никого на свете, говорит, кроме мужа да одного-двух сыновей, и я ни с кем из
них не поддерживаюотношений.Онисвоимтранжирствомтолькообременяют
трудящуюся женщину. Я хочу взять вас в дочки. Говорят, будто бы яскупаяи
корыстная, а в газетах печатают враки, будто бы я саманасебяготовлюи
стираю Это вранье, - продолжает она. - Я всю стирку отдаю на сторону,кроме
разве носовых платков, чулок да нижних юбок и воротничков и разной мелочив
этом роде. У меня сорок миллионов долларов наличными деньгами, вбумагахи
облигациях,такихжеверных,какпривилегированные"Стандард-Ойл"на
церковной ярмарке. Я одинокая старая женщина и нуждаюсь в близкомчеловеке.
Вы самое красивое создание, какое я в жизни видела, - говорит она. -Хотите
вы перебраться ко мне? Вот увидят тогда, умею я тратить деньгииланет,-
говорит она.
Ну, милый мой, что же мне было делать?Конечно,янеустоялаДаи
сказать вам по правде, я тоже начала привязываться к миссис Браун. Вовсене
из-за сорока миллионов и не ради того, что она могладляменясделать.Я
ведь тоже была совсем одна на свете. Всякому хочется иметь кого-нибудь, кому
можно было бы рассказать про боливлевомплечеипрото,какбыстро
изнашиваются лакированные туфли, когда на них появятся трещинки. Аведьне
станешь про это говорить с мужчинами, которых встречаешь в гостиницах, - они
только того и дожидаются.
И вот я бросила работу в гостинице и переехала к миссис Браун. Незнаю
уж, чем я ей так понравилась. Она глядела на меня по полчаса, когда я сидела
и читала что- нибудь или просматривала журналы.
Как-то я и говорю ей:
- Может, я вам напоминаю покойнуюродственницуилиподругудетства,
миссис Браун? Я заметила, что иногда вы так и едите меня глазами
- Лицо у вас, - говорит она, - точь-в-точь такое, как у моегодорогого
друга, лучшего друга, какой у меня был. Но я вас люблюирадивассамой,
деточка, - говорит она.
- И как вы думаете, мой милый, что она сделала? Расшиблась в прах,как
волна на пляже Кони-Айленда. Она отвезла меня кмоднойпортнихеивелела
одеть меня с ног до головы a la carte - за деньгами дело не станет.
Заказ был срочный, и мадам заперла парадную дверь и усадилавесьсвой
штат за работу.
Потом мы переехали - куда бы вы думали? - Нет, отгадайте. Вот это верно
- в отель Бонтон. Мы заняли номер в шестькомнат,иэтостоилонамсто
долларов в день. Ясамавиделасчет.Тутяиначалапривязыватьсяк
старушке.
А потом, когда мне стали привозить платье за платьем - о! вам я про них
рассказывать не стану, вы все равно ничего не поймете. А я началазватьее
тетей Мэгги. Вы, конечно, читали про Золушку. Так вот, радость Золушки вту
минуту, когда принц надевал ей на ногу туфельку тридцать первый номер,даже
и сравниться не может с тем, что я тогда чувствовала. Передо мнойонабыла
просто неудачница.