- Нет, - сказал Давид, - мне надо быть в поле и каркать на моих овец.
И со свертком стихов подмышкой он побрелобратновВернуа.Придяв
деревню, он завернул в лавку Циглера - армянскогоеврея,которыйторговал
всякой всячиной, попадавшей ему в руки.
- Друг, - сказал Давид, - волки таскают у меня овец из стада. Мне нужно
какое- нибудь огнестрельное, оружие. Что вы можете предложить мне?
- Несчастливый у меня сегоднядень,другМиньо,-отвечалЦиглер,
разводя руками. - Придется,видно,отдатьвамзабесценоквеликолепное
оружие. Всего лишь на прошлой неделе я приобрел у бродячеготорговцацелую
повозку разных вещей,которыеонкупилнараспродажеимуществаодного
знатного вельможи, я не знаю еготитула.Этотгосподинбылотправленв
ссылку за участие в заговоре против короля, а замок его ивседостояние-
проданы с молотка по приказу короны.Яполучиликое-чтоизоружия,-
превосходнейшие вещицы. Вот пистолет - о, это оружие, достойное принца!Вам
он обойдется всего лишь в сорок франков, друг Миньо, и пустьяпотеряюна
этом деле десять франков. Но, может быть, вам требуется аркебуза...
- Пистолет мне подойдет, - отвечал Давид, бросая деньги на прилавок.-
Он заряжен?
- Я сам заряжу его, - сказал Циглер, - а если выдобавитеещедесять
франков, дам вам запас пороха и пуль.
Давид сунул пистолет за пазуху и направился домой. Ивоннынебыло,в
последнее время она часто уходила к соседкам. Но в кухонном очагеещетлел
огонь. Давид приоткрыл печную дверцу и кинул сверток со стихаминакрасные
угли.Бумагавспыхнула,пламявзвилось,ивтрубераздалсякакой-то
странный, хриплый звук.
- Карканье вороны, - сказал поэт.
Он поднялся на свой чердак и захлопнул дверь. Вдеревнестоялатакая
тишина, что множество людей услышало грохот выстрела из большогопистолета.
Жители толпой бросились к домуДавидаи,толкаясь,побежалиначердак,
откуда тянулся дымок.
Мужчины положили тело поэта напостель,кое-какприкрывразодранные
перышкинесчастнойвороны.Женщинытрещалибезумолку,состязаясьв
выражении сочувствия. Несколько соседок побежалисообщитьпечальнуювесть
Ивонне.
Господин Папино,любознательныйноскоторогопривелегонаместо
происшествия одним из первых,подобралсполапистолетисосмешанным
выражением скорби и восхищения стал разглядывать серебряную оправу.
- На этом пистолете,-вполголосазаметилонкюре,отводяегов
сторону, - фамильный герб монсеньера маркиза де Бопертюи.
-------------------------------------------------------------
1) - Случайная, мимолетная любовь (франц.).
2) - Пароль (франц.).
Волшебный профиль
Перевод Н.
Дарузес
Калифов женскогополанемного.Поправурождения,посклонности,
инстинкту и устройству своих голосовыхсвязоквсеженщины-Шехеразады.
Каждый день сотни тысяч Шехеразад рассказывают тысячу иоднусказкусвоим
султанам. Но тем из них, которые не остерегутся, достанется вконцеконцов
шелковый шнурок.
Мне, однако, довелось услышать сказку об одной такойсултанше.Сказка
эта не вполне арабская, потому что в нее введена Золушка, котораяорудовала
кухонным полотенцем совсем в другую эпоху и в другой стране. Итак,есливы
не против смешения времен(что,какнамкажется,придаетповествованию
восточный колорит), то мы приступим к делу.
В Нью-Йорке есть одна старая-престараягостиница.Гравюрыснеевы
видели в журналах. Ее построили - позвольте-ка - еще в то время, когдавыше
Четырнадцатой улицы не было ровно ничего, кроме индейской тропы на Бостон да
конторы Гаммерштейна. Скоро старую гостиницу снесут. Ивтовремя,когда
начнут ломать массивные стены и с грохотом посыплются кирпичи по желобам, на
соседних углах соберутся толпы жителей,оплакиваяразрушениедорогогоим
памятника старины. Гражданские чувства сильны в Новом Багдаде; апущевсех
будет лить слезы и громче всехбудетпоноситьиконоборцевтотгражданин
(родом из Терр-Хот), который умиленнохранитединственноевоспоминаниео
гостинице - как в 1873 году его там вытолкали в шею,струдомоторвавот
стойки с бесплатной закуской.
В этом отеле всегда останавливалась миссис МэггиБраун.МиссисБраун
была костлявая женщина летшестидесяти,впорыжеломчерномплатьеис
сумочкой из кожи того допотопногоживотного,котороеАдамрешилназвать
аллигатором. Она всегда занимала в гостинице маленькую приемную и спальню на
самом верху, ценою два доллара в день. И все время, пока она жила там, к ней
толпами бегали просители, остроносые, с тревожнымвзглядом,вечнокуда-то
спешившие. Ибо Мэгги Браун занимала третье местосредикапиталистоквсего
мира, а эти беспокойныегосподабыливсего-навсегогородскиемаклерыи
дельцы, стремившиеся сделатьнебольшойзаеммиллионовэтаквдесятьу
старухи с доисторической сумочкой.
Стенографисткойимашинисткойвотеле"Акрополь"(нувот,яи
проговорился!) быламиссИдаБэйтс.Онаказаласьслепкомсгреческих
классиков. Ее красота была совершенна. Кто-то из галантныхстариков,желая
выразитьсвоеуважениедаме,сказалтак:"Любовькнейравнялась
гуманитарному образованию". Таквот,одинтольковзгляднаприческуи
аккуратную белую блузку мисс Бэйтс равнялся полному курсу заочногообучения
по любому предмету. Иногда она кое-что переписывала дляменя,ипоскольку
она отказывалась брать деньги вперед, то привыкла считать меня чем-товроде
друга и протеже. Она была неизменно ласкова и добродушна, идажекоммипо
сбыту свинцовых белил или торговец мехами непосмелбывееприсутствии
выйти из границ благопристойности.