Но - боже правый! - изразцовый пол,чудныйизразцовыйпол!Я
невольно вспомнил битву под Нэшвилем и, по привычке, сделал кой-какие выводы
впользутогоположения,чтометкостьюстрельбыуправляютзаконы
наследственности.
Здесь я в первый раз увидел УэнтуортаКэсуэла,майораКэсуэла,если
соблюсти неуместную южную учтивость. Я понял, что это затип,лишьтолько
сподобилсяувидетьего.Крысынеимеютопределенногогеографического
местожительства. Мой старый друг А. Теннисон сказал,исказал,посвоему
обыкновению, метко:
"Пророк, прокляни болтливый язык и прокляни британскую гадину-крысу".
Будемрассматриватьслово"британский",какподлежащеезаменеad
libitum (3). Крыса везде остается крысой.
Человек этотсновалповестибюлюгостиницы,какголоднаясобака,
которая не помнит, где она зарыла кость. У него было широкое лицо, мясистое,
красное, своей сонной массивностью напоминавшее Будду. Он имелтолькоодно
достоинство - был очень гладко выбрит. Дотехпорпокачеловекбреется,
печать зверя не ляжет на его лицо. Я думаю, что, не воспользуйся онвэтот
день бритвой, я бы отверг его авансы и в уголовную летопись мира не былобы
внесено еще одно убийство.
Я стоял в пяти шагах отоднойизплевательниц,когдамайорКэсуэл
открыл по ней огонь. У меня хватило наблюдательности,чтобызаметить,что
нападающая сторона пользуется скорострельной артиллерией, а некаким-нибудь
охотничьим ружьем. Поэтому я быстро сделал шаг в сторону,чтодаломайору
повод извиниться передо мной как представителем мирногонаселения.Языку
него был как раз "болтливый". Через четыре минуты он стал моимприятелеми
потащил меня к стойке.
Я хочу оговориться здесь, что я и сам южанин, но непопрофессииили
ремеслу. Я избегаю галстуков-шнурков, шляпсширокимиопущеннымиполями,
длинных черных сюртуков"принцАльберт",разговоровоколичестветюков
хлопка, уничтоженных генералом Шерманом, ижеваниятабака.Когдаоркестр
играет "Дикси" (4), я не рукоплещу. Я толькоусаживаюсьпоудобнеевмоем
кожаном кресле, заказываю еще бутылку пива и жалею, что Лонгстрит (5)не...
Но к чему сожаления?
Майор Кэсуэл ударил кулаком по стойке, и ему отозвалась первая пушка на
форте Сэмтер. Когда он выстрелил изпоследней-наАппоматоксе,уменя
появилась слабая надежда... Но он перешел на родословныедреваивыяснил,
что Адам приходился семье Кэсуэл всеголишьтроюроднымбратом,даито
только боковой ее ветви.Покончивсгенеалогией,он,квеликомумоему
отвращению, стал распространяться о своихсемейныхделах.Онупомянуло
своей жене, проследил ее происхождение вплотьдоЕвыияростноопроверг
клеветнические слухи о том, что у нее будтобыестькакие-тородственные
связи с потомками Каина.
К этому времени у меня родилось подозрение, что он затеял весь этот шум
с целью заставить меня забыть, что напитки заказаны им, и в надежде, чтоя,
заговоренный им до полусмерти, заплачу за них. Но когдамывыпили,онсо
звоном швырнул на стойкусеребряныйдоллар.Послеэтогомненичегоне
оставалось, как только потребовать вторую порцию. Заплатив за нее, я сухои
решительно простился с ним, довольно было с меня его общества. Но прежде чем
я отделался от него, он успел громкопохвастатьсядоходамисвоейженыи
показать мне полную пригоршню серебряной монеты.
Когда я подошел к конторке за ключом, клерк вежливо сказал мне:
- Если этотКэсуэлнадоедаетвам,мыможемеговыпроводить.Это
несносноесущество,бездельник,безкаких-либоявныхсредствк
существованию, хотя унегобольшейчастьюкое-какиеденьгиводятся.К
сожалению, у нас нет повода вышвырнуть его отсюда законным образом.
- Нет, зачем же, - сказал я подумав. - У менянетдостаточныхпричин
жаловаться на него. Но имейтеввиду,чтоядействительнонеищуего
общества. Ваш город, - продолжал я, - по-видимому, очень тихий город. Какого
родаувеселения,приключенияилиразвлеченияможетевыпредложить
приехавшему к вам иностранцу?
- В будущий четверг, сэр, сюда приезжает цирк. Там... Давотяпоищу
объявление и пришлю его вамвномер,когдавамподадутводусольдом
Покойной ночи.
Придя наверх в свою комнату, я выглянулизокна.Быловсеготолько
десятьчасов,нопередомнойлежалужебезмолвныйгород.Продолжало
моросить, кое-где блестели огоньки, но на таком далеком расстояниидругот
друга, как коринки в сладкой булке, продаваемой на дамском благотворительном
базаре.
- Тихое место, - сказал я себе, когдамойпервыйбашмакударилсяв
потолок над головой постояльца, занимавшего комнату внизу. - В здешней жизни
нет того. что придает красочность и разнообразие городам ЗападаиВостока.
Это просто хороший, обыкновенный, скучный, деловой город.
"Нэшвиль занимает одно из первых мест среди промышленных центров страны
Он является пятым обувным рынком Соединенных Штатов, самымкрупнымнаюге
поставщиком конфет и печенья и ведет обширную оптовую торговлю мануфактурой,
колониальными и аптекарскими товарами".
Я должен сказать вам, зачем я приехал в Нэшвиль. Могу вас уверить,что
это отступление так же скучно для меня, как идлявас.Ехалявдругое
место, по своим делам, но один нью-йоркский издатель поручилмнезавернуть
сюда для установления личной связи между ним и одним из его сотрудников - А.
Эддр.
От Эдэр (кроме почерка, редакция о нем ничего не знала) поступило всего
несколько "опытов" (утраченной искусство!) и стихотворений. Просмотрев их за
завтраком,редактородобрительночертыхнулся,азатемотрядилменяс
поручением так или иначе обойти названного Эдэра и законтрактовать накорню
всю его (или ее) литературную продукцию по два цента за слово,покадругой
издатель не предложил ему (или ей) десять, а то и двадцать.