.." Но тут я заснул.
На следующий день король Сеттивайо был на своем месте и мои кости снова
протряслись в его катафалке до Джессамайн-стрит, Выходя, я велел ему ждать и
доставить меня обратно,
Азалия Эдэр выглядела еще болеечистенькой,бледнойихрупкой,чем
накануне. Подписав договор (по восьми центов за слово), она совсемпобелела
и вдруг стала сползать со стула. Без особого труда я поднял ее,положилна
допотопный диван, а затем выбежал на улицу и заорал пирату кофейногоцвета,
чтобы он привез доктора. С мудростью, которой янеподозревалвнем,он
покинул своих одров и побежал пешком, очевидно понимая, чтовременитерять
нечего. Через десять минут он вернулсясседовласым,серьезным,сведущим
врачом. В нескольких словах (стоивших много меньше восьми центовкаждое)я
объяснил ему свое присутствие в этом пустом таинственном доме.Онвеличаво
поклонился и повернулся к старому негру.
- Дядя Цезарь, - спокойно сказал он, - сбегай ко мне и скажи мисс Люси,
чтоб она дала тебе полный кувшинсвежегомолокаиполстаканапортвейна.
Живей. Только не на лошадях. Беги пешком - это дело спешное.
Я увидел, что доктор Мерримен тоже недоверяетрезвостиконеймоего
сухопутного пирата. Когда дядя Цезарьвышел,шагаянеуклюже,нобыстро,
доктор очень вежливо, но вместе с тем и очень внимательноогляделменяи,
наконец, очевидно решил, что говорить со мной можно.
- Это от недоедания, - сказал он. - Другимисловами-эторезультат
бедности, гордости и голодовки. УмиссисКэсуэлмногопреданныхдрузей,
которые были бы рады помочь ей, но она нежелаетприниматьпомощьниот
кого, кроме как отэтогостарогонегра,дядиЦезаря,которыйкогда-то
принадлежал ее семье.
- Миссис Кэсуэл? - с удивлением переспросил я. А потомявзглянулна
договор и увидел, что она подписалась: "Азалия Эдэр-Кэсуэл".
- Я думал, что она мисс Эдэр, - сказал я.
- ...вышедшая замуж за пьяного, никуда негодногобездельника,сэр,-
закончил доктор. - Говорят, онотбираетунеедажетекрохи,которыми
поддерживает ее старый слуга.
Когда появилось молоко и вино,докторбыстропривелАзалиюЭдэрв
чувство Она села и стала говоритьокрасотеосеннихлистьев(делобыло
осенью), о прелести их окраски. Мимоходом она коснулась своего обморокакак
следствия давнишней болезни сердца. Она лежала на диване, а Импиобмахивала
ее веером. Доктор торопился в другое место, и я дошел с ним доподъезда.Я
сказал ему, что имею намерение и возможность выдатьАзалииЭдэрнебольшой
аванс в счет ее будущей работывжурнале,ион,по-видимому,былэтим
доволен.
- Между прочим, - сказал он, - вам, может быть, небезынтересноузнать,
что вашим кучером был потомок королей. ДедстарикаЦезарябылкоролемв
Конго. Вы могли заметить, что и у самого Цезаря царственная осанка.
Когда доктор уже уходил, я услыхал голос дяди Цезаря:
- Так как же это.
Когда доктор уже уходил, я услыхал голос дяди Цезаря:
- Так как же это... он оба доллара отнял у вас, мисс Зали?
- Да, Цезарь, - послышался ее слабый ответ.
Тут я вошел и закончил с нашим будущим сотрудником денежные расчеты. За
свой страх я выдалейавансомпятьдесятдолларов,уверивее,чтоэто
необходимая формальность для скрепления нашего договора. ЗатемдядяЦезарь
отвез меня назад в гостиницу.
Здесь оканчивается та часть истории,которойясамбылсвидетелем.
Остальное будет только голым изложением фактов.
Около шести часов я вышел прогуляться. Дядя Цезарь был насвоемуглу.
Он открыл дверцу кареты, помахал метелкой и затянул свою унылую формулу:
- Пожалуйста, cap,пятьдесятцентоввлюбуючастьгорода.Карета
совершенно чистая, cap, только что с похорон...
Но тут он узнал меня.По-видимому,зрениеегослабело.Пальтоего
расцветилосьещенесколькимиоттенками,веревка-шнурокещебольше
растрепалась, и последняя оставшаяся пуговица - желтаяроговаяпуговица-
исчезла. Жалким потомком королей был этот дядя Цезарь!
Часа два спустя я увидел возбужденную толпу, осаждавшую вход ваптеку.
В пустыне, где никогда ничего не случается, это быламаннанебесная,ия
протолкался в середину толпы. На импровизированном ложе из пустыхящикови
стульев покоились тленные останки майора Уэнтуорта Кэсуэла. Доктор попытался
обнаружитьиегонетленнуюдушу,нопришелквыводу,чтотаковая
отсутствует.
Бывший майор был найден мертвым на глухой улицеипринесенваптеку
любопытными и скучающими согражданами. Все подробности указывали на то,что
это бывшее человеческое существо выдержало отчаянный бой. Какой бы ни был он
негодяй и бездельник, он все же оставался воином. Но онпроигралсражение.
Кулаки его были сжаты так крепко, что не было возможности разогнутьпальцы.
Знавшие егодобросердечныегражданестаралисьнайтивсвоемлексиконе
какое-нибудь доброе слово о нем. Один добродушного вида человек после долгих
размышлений сказал:
- Когда Кэсу было четырнадцать лет, он был одним из лучших вшколепо
правописанию.
Пока я стоял тут, пальцы правойрукипокойника,свесившиесяскрая
белого соснового ящика, разжались ивырониличто-тооколомоейноги.Я
спокойно прикрыл "это" подошвой, а через некоторое время поднял и положилв
карман. Я понял, что в последней борьбеегорукабессознательносхватила
этот предмет и зажала его в предсмертной судороге.
В тотвечервгостиницеглавнойтемойразговора,заисключением
политики и "сухого закона", была кончина майора Кэсуэла. Я слышал, какодин
человек сказал группе слушателей:
-Помоемумнению,джентльмены,Кэсуэлаубилодинизэтих
хулиганов-негров, из- за денег.