- Когда я в последний раз видел ее,онасиделанакрылечке,вязала
дорожку на стол, - сказал "Билл". - Она постарела, мисс Пози. Но в домевсе
по-прежнему. Ваша матушкапредложиламнеприсесть."Только,Уильям,не
троньте ту плетеную качалку, - сказала она. - Ее не касались с тех пор,как
уехала Пози. И этот фартук, который она начала подрубать, - он тоже таквот
и лежит с того дня, как онасамабросилаегонаручкукачалки.Явсе
надеюсь, - говорит она, - что когда-нибудь Пози еще дошьет этот рубец".
Мисс Кэрингтон властным жестом подозвала лакея.
- Шампанского-пинту,сухого,-приказалаонакоротко.-Счет
Гольдштейну.
- Солнце светило прямо на крыльцо, - продолжал кранберийский летописец,
- и ваша матушка сидела как раз против света.Я,значит,иговорю,что,
может, ей лучше пересесть немножко в сторону. "Нет, Уильям, - говорит она, -
стоит мне только сесть вот так да начать посматривать на дорогу, и яужне
могу сдвинутьсясместа.Всякийдень,кактольковыберетсясвободная
минутка, я гляжу через изгородь, высматриваю, не идет ли моя Пози. Онаушла
от нас ночью, а наутро мывиделивпылинадорогеследыеемаленьких
башмачков. И до сих пор я все думаю, что когда-нибудь она вернется назадпо
этой же самой дороге, когда устанет отшумнойжизниивспомнитосвоей
старой матери".
- Когда я уходил, - закончил "Билл", - я сорвал вот это скустаперед
вашим домом. Мне подумалось, может я и впрямь увижу вас в городе, ну, ивам
приятно будет получить что-нибудь из родного дома.
Он вытащил из кармана пиджака розу-блекнущую,желтую,бархатистую
розу, поникшую головкой в душной атмосфере этого вульгарногопогребка,как
девственница на римской арене перед горячим дыханием львов.
Громкий,номелодичныйсмехмиссПозизаглушилзвукиоркестра,
исполнявшего "Колокольчики".
- Ах, бог ты мой, - воскликнула она весело. - Ну есть ли чтонасвете
скучнее нашего Кранбери? Право, теперь бы, кажется, я немоглабыпробыть
там и двух часов - просто умерла бы со скуки. Ну даяоченьрада,мистер
Самерс, что повидалась с вами: Атеперь,пожалуй,мнепораотправляться
домой да хорошенько выспаться.
Она приколола желтую розуксвоемучудесномуэлегантномушелковому
платью, встала и повелительно кивнула в сторону герра Гольдштейна.
Всетроеееспутникови"БиллСамерс"проводилимиссПозик
поджидавшему еекэбу.Когдавсеееоборкиилентыбылиблагополучно
размещены, мисс Кэрингтон на прощанье одарилавсехослепительнымблеском,
зубок и глаз.
- Зайдите навестить меня, Билл, прежде чем поедетедомой,-крикнула
она, и блестящий экипаж тронулся.
Хайсмис, как был, в своеммаскарадномкостюме,отправилсясгерром
Гольдштейном в маленькое кафе.
Хайсмис, как был, в своеммаскарадномкостюме,отправилсясгерром
Гольдштейном в маленькое кафе.
- Ну, каково, а? - спросил актер, улыбаясь. - Придется ей дать мне Соля
Хэйтосера, как по-вашему? Прелестная мисс ни на секунду не усомнилась.
- Я не слышал, о чем вы там разговаривали, - сказалГольдштейн,-но
костюм ваш и манеры - окэй. Пью за ваш успех. Советуюзавтраже,сутра,
заглянуть к мисс Кэрингтон и атаковать ее насчет роли. Не может быть,чтобы
она осталась равнодушна к вашим способностям.
В одиннадцать сорок пять утра на следующийденьХайсмис,элегантный,
одетый по последней моде, с уверенным видом, сцветкомфуксиивпетлице,
явился к мисс Кэрингтон в ее роскошные апартаменты в отеле.
К нему вышла горничная актрисы, француженка.
- Мне очень жаль, - сказала мадемуазельГортенз,-номнепоручено
передать это всем. Ах, как жаль! Мисс Кэрингтонразорвальвсеконтрактс
театром и уехаль жить в этот, как это? Да, в Кранбери Корнэр.
Похищение Медоры
Перевод Н. Дарузес
Мисс Медора Мартин прибыла с ящиком красок и мольбертом вНью-Йоркиз
поселка Гармония, что лежит у подножия Зеленых гор.
МиссМедорапоходиланаосеннююрозу,которуюпощадилипервые
заморозки, не пощадившие других ее сестер. В поселкеГармония,когдамисс
Медора уехала в развратный Вавилон учиться живописи, про нееговорили,что
она сумасбродная, отчаянная, своевольная девушка.ВНью-Йорке,когдаона
впервыепоявиласьзастоломдешевого,пансионавВест-Сайде,жильцы
спрашивали друг друга:
- Кто эта симпатичная старая дева?
Собравшись с духом и сообразуясь со средствами,Медорасняладешевую
комнату и стала брать два урока живописи в неделюупрофессораАнджелини,
бывшегопарикмахера,изучившегосвоюпрофессиюводномизгарлемских
танцклассов. Некому было сказать ей, что она делает глупости, ибо всех нас в
этом большом городе постигает та же участь. Скольких из насплохобреюти
неправильно обучают тустепу бывшие ученики Бастьена Лепажа иЖерома!Самое
грустное зрелище в Нью- Йорке - если не считать поведения толпы в часы пик -
это унылое шествие бездарных рабов Посредственности. Имискусствоявляется
не благосклонной богиней, а Цирцеей, которая обращаетсвоихпоклонниковв
уличных котов, мяукающих у нее под дверьми, невзирая на летящие в нихкамни
исапожныеколодкикритиков.Некоторыеползкомдобираютсядородного
захолустья, где их угощают снятым молоком изречения: "Говорилимывам",-
большинство же остаетсямерзнутьводворехраманашейбогини,питаясь
крошками с ее божественного табльдота. Но кой-кому под конецнадоедаетэто
бесплодное служение. И тогда перед нами открываются два пути. Мы можемлибо
наняться к какому-нибудь лавочникуиразвозитьвфургонебакалею,либо
окунуться в водоворот богемы.