И почти
сейчас же дополковникадонессяголосотцаАнхеля,что-то
кричащеговответалькальду.Полковник напрягал слух: слова
заглушались шуршанием дождя по зонтикам.
-- Что там? -- спросил дон Сабас.
-- Ничего,--ответилполковник.--Говорит,нельзя
проносить покойника мимо полицейской казармы.
-- Ясовсемзабыл! -- воскликнул дон Сабас. -- Все время
забываю, что у нас осадное положение.
-- Но ведь это небунт,--возразилполковник.--Мы
просто хороним бедного музыканта.
Процессядвинуласьв другом направлении. Когда проходили
бедную окраину, женщины, глядя на них, молчакусалиногти.А
потомвысыпалина середину улицы, и вслед похоронному шествию
понеслисьсловапохвалы,благодарностиипрощания,будто
женщиныверили,чтопокойниквсвоемгробуслышит их. На
кладбище полковнику стало плохо.ДонСабасоттолкнулегок
стене,чтобы пропустить вперед людей с гробом, а когда потом с
извиняющейся улыбкой обернулся кнему,тоувидел,чтолицо
полковника окаменело.
-- Что с вами, кум?
Полковник вздрогнул.
-- Октябрь, кум.
Возвращалисьтойжедорогой.Дождьперестал.Небо
сделалось глубоким, густо-синим. "Вотикончилсядождь",--
подумалполковник.Онпочувствовалсебялучше,но все еще
прислушивалсяксвоимощущениям.ДонСабасвернулегок
действительности.
-- Вам надо сходить к врачу, кум.
-- Яне болен, -- сказал полковник. -- Просто в октябре я
чувствую себя так, будто мои внутренности грызут дикие звери.
-- А, -- сказал дон Сабас. Ипростилсясполковникому
дверейсвоегодома--нового,двухэтажного,сокнами,
забранными железной решеткой. Полковник направился к себе,ему
хотелось как можно скорее стянуть черный выходной костюм. Через
минутуонсновавышел,чтобы в лавочке на углу купить банку
кофе и полфунта маиса для петуха.
Полковник занялся петухом, хотя в этотчетвергпредпочел
быполежатьв гамаке. Дождь не переставал уже несколько дней.
За прошедшую неделю водоросли у него в животе пышно разрослись.
Ночи он проводил без сна -- не давализаснутьхрипыжены.В
пятницуднемоктябрьсделалпередышку. Приятели Агустина --
портные из мастерской,гдетотработал,фанатикипетушиных
боев,--воспользовалисьслучаем и пришли посмотреть петуха.
Петух был в форме. После их ухода полковник вернулся в спальню.
-- Что они говорят? -- спросила жена.
-- Они в восторге. Уже откладывают деньги, чтобы поставить
на петуха.
-- Не знаю, чтоонинашливэтомужасномпетухе,--
сказалаженщина.
--Настоящий урод: голова слишком маленькая
для таких ног.
-- Они говорят, что это лучший петух в округе, -- возразил
полковник. -- Стоит не меньше пятидесяти песо. Онбылуверен,
чтоэтотдоводоправдываетегорешениесохранитьпетуха,
оставшегосяпослесына:девятьмесяцевназадвовремя
петушиногобояегоизрешетилипулямизараспространение
листовок.
-- А что толку, --сказалаженщина.--Когдакончится
маис, нам придется кормить его собственной печенью.
Полковник,которыйвэтовремя разыскивал в шкафу свои
полотняные брюки, задумался.
-- Осталось потерпеть несколько месяцев, -- сказал он.--
Ужеточноизвестно,чтобои будут в январе. Потом мы сможем
продать его еще дороже.
Брюки были мятые. Женщина разложила их наплитеистала
гладить двумя духовыми утюгами.
-- Зачемтебепонадобилось выходить из дому? -- спросила
она.
-- Почта...
-- Я совсем забыла, что сегодняпятница,--проговорила
она, возвращаясь в комнату. Полковнику оставалось надеть только
брюки.Онакинулавзгляднаегоботинки.--Их уже пора
выбросить. Ходи в лакированных.
Полковника охватило отчаяние.
-- Но они похожинасиротские.Каждыйраз,какяих
надеваю, мне кажется, что я убежал из приюта.
--Амыиестьсироты после смерти Агустина, -- сказала
женщина.
И опять убедила полковника. Он пошел к портураньше,чем
раздалисьгудки катеров. В лакированных ботинках, белых брюках
и рубашке без воротничка, застегнутойнамеднуюзапонку.Из
магазинасирийцаМоисеяон наблюдал, как причаливали катера.
Пассажиры, измученные восемью часаминеподвижногосиденияна
одномместе,сходилина берег. Как всегда, это были бродячие
торговцы и жители, что уехали из городка на прошлойнеделе,а
теперь возвращались к привычной жизни.
Почтовыйкатерприходилпоследним. В тревожном ожидании
полковник смотрел, как он швартуется. На палубе, привязанныйк
трубеипокрытыйкускомбрезента,лежалпочтовыймешок.
Полковник сразу нашел еговзглядом.Пятнадцатьлетожидания
обострили интуицию. Петух обострил нетерпение.
Стойминуты, как почтовый инспектор поднялся на палубу,
отвязал и закинул мешок заспину,полковникнеупускалего
фигуру из виду. Он следовал за ним по улице, параллельно порту,
сквозь лабиринт лавок и складов с грудами разноцветных товаров,
выставленныхнапоказ.Каждыйраз,когдаполковникшелза
почтовым инспектором, он испытывал волнение, всегда особое,но
неизменно гнетущее, как страх.
На почте ожидал газеты врач.
-- Жена просила узнать, доктор, вас не ошпарили кипятком в
нашем доме? -- сказал полковник.