-- Мы не просим милостыни, -- сказал он. -- Мынепросим
об одолжении. Мы рисковали шкурой, чтобы спасти республику.
Адвокат развел руками:
-- Да,этотак,полковник.Людскаянеблагодарность не
знает границ.
И эта песня была знакома полковнику. Впервые он услышал ее
уже на следующий день после заключения Неерландскогодоговора,
когдаправительствообещаловозместитьубыткиипомочь
вернутьсядомойдвумстамофицерам.Революционныйбатальон
состоялвосновномизподростков,сбежавшихизшколы.В
Неерландии они расположились лагерем вокруг гигантской сейбыи
ждаливтечениетрех месяцев. А потом сами добирались домой,
кто как мог, и дома тоже продолжали ждать.Стехпорпрошло
почти пятьдесят лет, а полковник все еще ждал.
Взволнованныйвоспоминаниями, полковник принял горделивую
позу. Упершись костлявой рукой вкостлявоебедро,онсказал
сдавленным голосом:
-- Итак, я пришел к определенному решению.
Адвокат насторожился.
-- А именно?
-- Я меняю адвоката.
Всопровождении желтых утят в кабинет вошла утка. Адвокат
встал с кресла, чтобы выгнать их.
-- Как вам будет угодно, полковник, -- сказал он, всееще
размахиваяруками. -- Будет так, как вы скажете. Если бы я мог
творить чудеса, я бы не жил в этом птичнике. --Онвставилв
дверь деревянную решетку и вернулся в кресло.
-- Мой сын работал всю свою жизнь, -- сказал полковник. --
Мой домзаложен.Азаконопенсияхсталкормушкойдля
адвокатов.
-- Только не для меня, -- запротестоваладвокат.--Все
деньги,чтояполучил,допоследнегосентаво истрачены на
судебные хлопоты.
Однатолькомысльоказатьсянесправедливымпричиняла
полковнику страдание.
-- Именноэтоя и хотел сказать, -- поправился он. -- От
этой жары мозги плавятся.
Минуту спустя адвокат перевернул все вверх дном впоисках
доверенности.Солнцеуже добралось до середины его невзрачной
клетушки, сколоченной изнеструганыхдосок.Последолгихи
безуспешныхпоисковадвокатопустилсяначетверенькии,
отдуваясь, вытащил сверток из-под пианолы.
-- Вотона.--Онпротянулполковникулистгербовой
бумаги.--Надонаписатьмоимдовереннымлицам, чтобы они
уничтожили копии.
Полковник стряхнул пыль и положил бумагу в карман рубахи.
-- А вы разорвите ее сами, -- сказал адвокат.
-- Нет, -- ответил полковник. --Этодвадцатьлетмоей
жизни. -- Он ждал, что адвокат продолжит поиски, но тот подошел
кгамакуивытерпот.Потомвзглянул на полковника сквозь
дрожащий в солнечных лучах воздух.
-- Мне нужны и другие документы, -- сказал полковник.
-- Какие?
-- Прежде всего расписка полковника Буэндиа.
Адвокат развел руками.
-- Это невозможно, полковник.
Полковник встревожился. Как казначей революционного округа
Макондо онсовершилтрудныйшестидневныйпереходсказной
революционнойармиив двух чемоданах, навьюченных на мула. Он
пришел в Неерландский лагерь за полчаса до подписания договора,
волоча за собой издыхающего от голода мула. Полковник Аурелиано
Буэндиа -- главный интендант революционныхсилАтлантического
побережья -- выдал ему расписку и включил оба чемодана в реестр
имущества, сдаваемого при капитуляции.
-- Этодокументыогромной важности, -- сказал полковник.
-- ОсобеннособственноручнаяраспискаполковникаАурелиано
Буэндиа.
-- Возможно,--сказаладвокат. -- Однако эти документы
прошли через тысячи рук и тысячи учреждений и осели Бог знает в
каком отделе военного министерства.
-- Документы такого рода не могут пройти незамеченнымини
для какого чиновника, -- сказал полковник.
-- Но за последние пятнадцать лет много раз сменялись сами
чиновники,-- заметил адвокат. -- Вспомните, за это время было
семь президентов и каждый президент по меньшей мере десятьраз
менялсвой кабинет, а каждый министр менял своих чиновников не
менее ста раз.
-- Но ведь никто не мог унести эти документы ссобой,--
сказалполковник. -- Каждый новый чиновник обязательно находил
их на прежнем месте.
Адвокат отчаялся.
-- Но ведь если теперь эти бумаги выйдут изминистерства,
онидолжныбудутсовершитьновыйкруг, прежде чем вы опять
попадете в список.
-- Все равно, -- сказал полковник.
-- Это еще на сто лет волокиты.
-- Все равно. Кто ждет долго, может подождать еще немного.
Полковникположилнастоликвзалепачкулинованной
бумаги,ручку,промокательнуюбумагу,поставил чернильницу.
Дверь в спальню он оставил открытой наслучай,еслипридется
советоваться с женой.
Она молилась, перебирая четки.
-- Какое сегодня число?
-- Двадцать седьмое октября.
Он писал очень старательно, положив руку, в которой держал
перо,напромокашку, выпрямив спину, чтобы легче было дышать,
-- словом, так, как его учили вшколе.Духотавдоместала
невыносимой.Капляпотаупала на письмо. Полковник промокнул
ее. Потом попробовал стереть расплывшиеся слова, нополучилось
грязноепятно.Однакооннеотчаивался.Сделалотметку и
переписал наполях:"Всеправасохранены".Затемпрочитал
абзац.
-- Когда меня включили в список?
Женщина, не прерывая молитвы, задумалась.
-- Двенадцатогоавгустатысячадевятьсот сорок девятого
года.