Вспальне Бендисьон Альварадо, его
матери, о которой мы тогда ничего не знали, кроме смутного преданияотом,
каконабылаканонизированаспециальнымдекретом,мынашлинесколько
поломанных птичьих клеток с окаменелыми скелетами птиц, увидели измусоленное
коровами плетеное соломенное кресло, обнаружили тюбики акварельных красоки
множествокисточекдлярисования--припомощиэтих красок и кисточек
товарки Бендисьон Альварадо,женщинысплоскогорья,ловкопревращалив
иволгукакую-нибудьзауряднуюсеруюптаху,--такиеподдельные иволги
сотнями продавалисьнаптичьембазаре.Здесьже,вспальнеБендисьон
Альварадо,мыувиделигромаднуюкадкускустоммелиссы,не только не
засохшим без присмотра, но и буйно разросшимся;еговетвикарабкалисьпо
стенам,опутываливисящиенанихпортреты,пробивалихолстс тыльной
стороны, протыкаяглазазеленымипобегами;изпомещенияветвимелиссы
убегали в окно и там, за окном, сплетались с густой растительностью сада; не
былоинамекана то, что тот, в чьей смерти мы все еще сомневались, может
здесь прятаться. В спальне Летисии Насарено, чей образсохранилсявнашей
памятидовольнояснонетолькопотому,чтоонацарилане в столь уж
отдаленные времена, но и потому, что ниоднообщественноемероприятиене
обходилосьбезеешумного участия, мы увидели прежде всего роскошное ложе
любви -- огромную кровать под кружевнымбалдахином,накоторомкудахтали
куры;мыоткрылистоявшиездесь повсюду сундуки и увидели в них труху, в
которую моль превратила воротники из чернобурок, увидели проволочные каркасы
кринолинов,пыльныепелерины,брюссельскиекружевныелифчики,мужские
домашниешлепанцы,вкакихздесьобыкновенноходили и женщины, увидели
отделанные золотой тесьмой атласные туфельки на высоком каблуке,вкоторых
Летисиящеголялана приемах; увидели ее длинное платье, расшитое фетровыми
фиалками, и тяжелые траурные ленты из тафты -- атрибуты для шикарных похорон
первойдамы;водномизсундуковмынашлигрубоешерстяноеплатье
послушницы, то самое, в котором Летисия была похищена на Ямайке и доставлена
внашикраявящикеиз-подхрустальнойпосуды,--неудобствоэтого
путешествия было возмещенотем,чтовпоследствииЛетисиявесьмаудобно
устроиласьвкреслефактическойпрезидентши; однако следов того, кого мы
искали, в спальне Летисии тоже не было -- никакихследов;идаженикаких
указанийнато, что пиратское похищение Летисии было продиктовано любовью,
-- мы не обнаружили ничего, что свидетельствовало бы о его любви кЛетисии,
какбудтоонникогда не переступал порога этой спальни. В его собственной
спальне, там, где он провелбезвылазнопочтивсепоследниегодыжизни,
стоялааккуратно заправленная солдатская койка, стоял портативный стульчак,
из тех, что скупщики всякой рухляди находят в домах, принадлежавшихнекогда
морскимпехотинцам-гринго, и стоял железный сундук, в котором мы обнаружили
девяносто два ордена и полевую военную форму без знаков отличия, вточности
такуюже, какая была на исклеванном грифами мертвеце, но мундир, лежавший в
сундуке, был пробит шестью крупнокалиберными пулями; шесть здоровенных дырок
с подпалинами по краям зияли на груди,иэтозаставилонасчутьлине
поверитьвлегенду о его неуязвимости; говорили, что он заговорен от пули,
что если кто-либо предательски стрелял ему в спину, то пули проходили сквозь
тело, не причинив ему никакого вреда, а пули, выпущенные в упор, отскакивали
и поражали стрелявшего; говорили, что застрелить его могбылишьчеловек,
безграничнопреданный ему, готовый умереть за него в любую минуту, человек,
которому пришлось бы стрелять в него из чувства милосердия, --толькопули
милосердиямоглиубить его.
В его собственной
спальне, там, где он провелбезвылазнопочтивсепоследниегодыжизни,
стоялааккуратно заправленная солдатская койка, стоял портативный стульчак,
из тех, что скупщики всякой рухляди находят в домах, принадлежавшихнекогда
морскимпехотинцам-гринго, и стоял железный сундук, в котором мы обнаружили
девяносто два ордена и полевую военную форму без знаков отличия, вточности
такуюже, какая была на исклеванном грифами мертвеце, но мундир, лежавший в
сундуке, был пробит шестью крупнокалиберными пулями; шесть здоровенных дырок
с подпалинами по краям зияли на груди,иэтозаставилонасчутьлине
поверитьвлегенду о его неуязвимости; говорили, что он заговорен от пули,
что если кто-либо предательски стрелял ему в спину, то пули проходили сквозь
тело, не причинив ему никакого вреда, а пули, выпущенные в упор, отскакивали
и поражали стрелявшего; говорили, что застрелить его могбылишьчеловек,
безграничнопреданный ему, готовый умереть за него в любую минуту, человек,
которому пришлось бы стрелять в него из чувства милосердия, --толькопули
милосердиямоглиубить его. Мундиры, найденные нами, были слишком малы для
него, но мы все же не сомневались, что это его мундиры, ибозналисызмала,
чтоонпродолжал расти до ста лет, что в сто пятьдесят у него в третий раз
прорезались новые зубы, -- зубы у него и впрямь были здоровые,маленькиеи
тупые,точномолочные;кожабыла желтоватая, сплошь покрытая старческими
пигментными пятнышками, вся в мешках искладках,словноонкогда-тобыл
очень толстым, но в остальном у него было тело нормального человека среднего
роста,--ничегосверхъестественного,кромечудовищныхразмеров килы и
громадныхплоских,почтиквадратныхступнейснеобыкновеннотвердыми,
искривленными,какястребиные когти, ногтями; и еще громадными были пустые
глазницы, в которых некогда были выклеванныегрифамитоскливыеглаза;во
всякомслучае,оннебыл,какэтоизображалиисторики,патриархом
исполинского роста, который не мог выйти из дворцапотому,чтовседвери
были слишком низкими и узкими, который обожал детей и ласточек, понимал язык
многихживотных,предугадывалстихийныеявления природы, читал по глазам
чужие мысли, знал секрет целительной соли, однащепоткакоторойзаживляла
язвыпрокаженныхиподнимала паралитиков, -- в отличие от мундиров, то, о
чем говорили историки, было для него слишком велико.Чтожекасаетсяего
происхождения,то,хотявсе печатные упоминания об этом были изъяты, люди
были убеждены, что родом онсплоскогорья,очемсвидетельствовалаего
ненасытнаяжаждавласти,отличавшаяуроженцевплоскогорья;отомже
свидетельствовали жестокие методы его правления, его постоянная мрачностьи
тозлорадство,скоторымонпродалиностраннойдержавенашемореи
приговорил нас к жизни в этой бескрайней пустынной долине, покрытой шершавой
пылью, подобной мертвой пыли Луны, в тоскливой долине, где закаты вселяютв
душу беспричинную боль. Что же касается его личной жизни, то полагают, что с
бесчисленнымилюбовницами,аточнеесказать, сожительницами, ибо никакой
любви у него с ними не было, он прижил свыше пяти тысяч детей,которыевсе
доединогородилисьнедоношенными.