Смотри на арлекинов! - Nabokov Vladimir 12 стр.


Ирисвыпутываласьизсвоейоболочкии

ложилась, голорукая и голоногая, на полотенцерядомсомной.

Мысленно я репетировал заготовленную речь. Пес пианиста сегодня

довольствовалсяобществомстатнойстарухи-его (пианиста)

четвертойжены.Парапридурковатыхмальчишекзакапывала

нимфеткувгорячийпесок.Русскаядама читала эмигрантскую

газету.Муждамысозерцалгоризонт.Большоефранцузское

семействослегкаподрумяненныхальбиносовпыталосьнадуть

резинового дельфина.

- Я, пожалуй, макнусь, - сказала Ирис.

Она извлекла из пляжной сумки (хранившейся у консьержкив

"Виктории")желтую купальную шапочку, и мы перенесли полотенца

и все остальное на относительно тихий старый причал, на котором

она любила обсыхать после купанья.

Уже дважды за мою молодую жизнь приступ полного онемения

- физического двойника мгновенного помраченьяума-едване

одолевалменясредипаники и мрака бездонных вод. Вспоминаю,

как пятнадцатилетним парнишкой я вместе смускулистымкузеном

переплывал в сумерках узкую, но глубокую речку. Он уже оставлял

меня позади, когда чрезвычайное напряжение сил породило вомне

ощущениенесказаннойэйфории,сулившейдивноепродвижение,

призрачные призы на призрачных полках, - но вмигсатанинской

ее кульминации сменившейся нестерпимыми корчами сначала в одной

ноге, потом в другой, а после вребрахивобеихруках.В

позднейшиегодыячастопыталсяпотолковатьсученымии

ироническимидокторамиостранном,омерзительнокусочном

характереэтихпульсирующихрезей,обращавшихменяв

исполинского червя, а мои члены-впоследовательныекольца

агонии.Пофантастическому везению, третий пловец, совершенно

чужой человек, оказался прямо за мной и помог выволочь меняиз

бездны сплетенных стеблей купавы.

Вовторойразэтослучилосьспустягодназападном

побережьи Кавказа. Я бражничал с дюжиной собутыльников постарше

на дне рождения у сына тамошнего губернатора, и околополуночи

удалоймолодойангличанин, Аллан Андовертон (коему предстояло

году в 39-м стать моим первым британским издателем!), предложил

поплавать при лунномсвете.Покаянеотваживалсяслишком

далекозабиратьсяв море, приключение казалось приятным. Вода

была теплая; луна благосклонно блистала на крахмальнойсорочке

первоговмоейжизнивечернеготуалета,расправленного на

галечном берегу.Кругомраздавалисьвеселыеголоса;Аллан,

помню, не потрудился раздеться и резвился средь пестрых зыбей с

бутылкойшампанского;каквдругвсе поглотила туча, большая

волна подняла и перевернуламеня,искоровсечувствамои

смешались настолько, что я не смог бы сказать, куда я плыву - в

ТуапсеиликЯлте. Малодушный страх мгновенно спустил с цепи

уже знакомую боль, и я утонул бы прямо тамитогда,еслибы

новый вал не подхватил меня и не высадил на берег рядом с моими

штанами.

Теньэтихвоспоминаний,отвратительныхидовольно

бесцветных (смертельный рискбесцветен),всегдасопровождала

меня, пока я "макался" или "окунался" (тоже ее словцо) рядышком

сИрис.Онасвыклась с моим обычаем сохранять уютную связь с

донышком мелководья, когда самаонауплывала"кролем"(если

именнотакназывались в двадцатых годах эти рукоплесканья) на

довольно приличное расстояние; в то утро,однако,яедване

совершил изрядную глупость.

Мирноплаваявзад-впередв линию с берегом, по временам

опуская на пробу ногу, дабы увериться,чтоещемогуощутить

липковатоедносегонеаппетитнойнаощупь,новполне

дружелюбной зеленью,яобнаружилвдругпеременывморском

пейзаже.Насреднемегоплане коричневая моторная лодка под

управлением молодого человека, в котором я узнал Л.П.,описала

пенистыйполукруг и остановилась вблизи от Ирис. Она уцепилась

за край яркого борта, а он что-то сказал ей изатембудтобы

попыталсявтянутьее внутрь, но она ускользнула, и он унесся,

смеясь.

Все заняло,бытьможет,паруминут,нопомедлиэтот

прохвостсегоястребинымпрофилемибелымузорчатымс

перехватами свитером еще немного секунд, или будьмоядевушка

увлеченавгромеибрызгах новым ее кавалером, я бы, верно,

погиб; ибо пока эта сценадлилась,некийинстинкт-скорей

сохранения рода, нежели самосохранения - заставил меня проплыть

нескольконеосознанныхярдов,икогда я затем принял, чтобы

отдышаться,вертикальноеположение,уменяподногамине

нашлосьничего,кромеводы. Я развернулся и поплыл в сторону

суши - и уже ощутил зловещее зарево, странный, никем досельне

описанныйореол полного онемения, пробирающего меня, вступив в

убийственный сговор с силамитяготения.Внезапноколеномое

уткнулось в благословенный песок, и сквозь несильный откат я на

карачках выполз на берег.

8.

- Ирис,ядолженсделатьпризнание,касающеесямоего

душевного здоровья.

- Погодите минутку. Надо стянуть эту проклятуюштукукак

можно ниже - так далеко, как дозволяют приличия.

Мылежалисней на причале, я навзничь, она ничком. Она

содрала с себя шапочкуивозилась,пытаясьстащитьплечные

бретелькимокрогокупальника,чтобыподставить солнцу целую

спину; вспомогательные бои развернулись вблизи от меня, рядом с

ееаспиднойподмышкой,-бесплодныеусилиянеобнаружить

белизнымаленькойгруди в месте ее мягкого слияния с ребрами.

Кактолькоона,извиваясь,добиласьудовлетворительного

декорума, она полуприподнялась, придерживая черный лиф у груди,

исвободнаяееруказакопошиласьвочаровательном шустром

поиске, напоминающем обезьянью поческу, -обычномудевушки,

выкапывающейчто-то из сумки, - в данном случае, лиловую пачку

дешевыхSalammbosидорогуюзажигалку;затемонаснова

притиснулагрудьюрасстеленноеполотенце.

Назад Дальше