Мочка уха пылала в
черных свободныхпрядях"медузы",какназываласьвранних
двадцатых ее прическа. Лепная коричневая спина с латкой родинки
подлевойлопаткойи с длинной ложбинкой вдоль позвоночника,
искупающей все оплошности эволюции животногомира,болезненно
отвлекаламеняотпринятогорешенияпредварить предложение
особенной, невероятно важной исповедью. Несколько аквамариновых
капель еще поблескивало снутри ее коричневых бедер и на крепких
коричневых икрах, и несколько камушков мокрого гравияпристало
к розовато-бурым лодыжкам. Если в моих американских романах ("A
Kingdomby the Sea", "Ardis") я так часто описывал невыносимую
магию девичьей спины, то в этомглавнымобразомповиннамоя
любовькИрис.Плотныемаленькие ягодицы, - мучительнейший,
полнейший, сладчайший цвет ее мальчишеской миловидности, - были
как еще не развернутые подарки под рождественской елкой.
Вернув послеэтихнедолгиххлопотнаместотерпеливо
ожидавшеесолнце,Ирис выпятила полную нижнюю губу, выдохнула
дым и наконец сообщила: "По-моему, с душевным здоровьемувас
все в порядке. Вы иногда кажетесь странноватым и мрачным, часто
дуетесь, но это в природе гения ce qu'on appelle".
- А что такое по-вашему "гений"?
- Ну,способностьвидетьвещи, которых не видят другие.
Или, вернее, невидимые связи вещей.
- Втакомслучае,яговорюосостояниижалком,
болезненном,ничего общего с гениальностью не имеющем. Давайте
начнем с живогопримера,взятоговдоподлиннойобстановке.
Пожалуйста, закройте глаза ненадолго. Теперь представьте аллею,
ведущую к вашей вилле от почтовой конторы. Видите, как сходятся
вперспективеплатаны,имеждудвумяпоследними - калитка
вашего сада?
- Нет, - сказала Ирис, - последний справа заменен фонарным
столбом,-егонетак-толегкоразглядетьсдеревенской
площади, но это фонарь, обросший плющом.
- Нупусть,не важно. Главное, вообразите, что мы глядим
из деревни, отсюда, сторону садовойкалитки-туда.Вэтом
упражнениинеобходимаособая тщательность в определении наших
"здесь" и "там". Покамест "там" - этопрямоугольниксолнечной
зелени за полуоткрытой калиткой. Теперь пойдем по аллее. Справа
навторомстволемызамечаемостаткикакого-томестного
объявления.
- ЭтоИворегоналепил.Внемговорилось,что
обстоятельстваизменились, и что подопечным тети Бетти следует
прекратить их еженедельные посещения.
- Отлично.Продолжаемидтиксадовойкалитке.Между
платанамивиднеютсяс обеих сторон кусочки пейзажа. Справа от
вас виноградник, слева церковь и кладбище,выразличаетеего
длинную, низкую, очень низкую стену...
- Уменямурашкиотвашеготона.И еще я хочу что-то
добавить.
- Отлично.Продолжаемидтиксадовойкалитке.Между
платанамивиднеютсяс обеих сторон кусочки пейзажа. Справа от
вас виноградник, слева церковь и кладбище,выразличаетеего
длинную, низкую, очень низкую стену...
- Уменямурашкиотвашеготона.И еще я хочу что-то
добавить. Мы с Ивором нашливежевикегорбатоенадгробьес
надписью"Dors,Medor!"исединственнойдатой - смерти -
1889-й; скорее всего, могила приблудной собаки. Это перед самым
последним деревом слева.
- Итак, мы добрались до калитки. Мы уж было вошли, нотут
вывнезапноостановились:оказывыается,вызабыликупить
красивые новые марки для своего альбома. И мы решаемвернуться
на почту.
- Можно открыть глаза? А то я боюсь заснуть.
- Напротив:самоевремязакрытьихпокрепчеи
сосредоточиться.Мненужно,чтобывывообразили,каквы
разворачиваетесь,и"правое"становится"левым",и вы вмиг
воспринимаете "здесь" как "там", и фонарь уже слева отвас,а
мертвыйМедорсправа,и платаны сходятся к почтовой конторе.
Можете это сделать?
- Сделано, - сказала Ирис.-Повороткругомвыполнила.
Теперь я стою лицом к солнечной дырке с розовым домиком в ней и
с кусочком синего неба. Могу отправляться назад?
- Вы-томожете,даяне могу! В этом весь смысл нашего
опыта. В действительной, телесной жизни я могу повернутьсятак
же просто и быстро, как всякий другой. Но мысленно, с закрытыми
глазамиинеподвижнымтелом, я не способен перейти от одного
направлениякдругому.Какой-тошарнирвмозгу,какаято
поворотнаяклетканесрабатывает.Я,разумеется,могбы
сжулить, отложив мысленный снимок одной перспективы и неспеша
выбравпротивоположныйвиддляпрогулкиназад,в исходную
точку.Ноеслинежульничать,какая-топакостнаяпомеха,
котораясвела бы меня с ума, начни я упорствовать, не дает мне
вообразить разворот, преобразующий одно направлениевдругое,
прямопротивоположное. Я раздавлен, я взваливаю на спину целый
мир, норовя зримо представить себе,какяразворачиваюсь,и
заставитьсебяувидеть"правым"то,чтовижу"левым",и
наоборот.
Мне показалось, она заснула,нопреждечемяутешился
мыслью,чтоонанеуслышала,не поняла ничего из того, что
убивает меня, она шевельнулась, вернула бретелькинаплечии
села.
- Во-первых, - сказала она, - давайте договоримся оставить
такиеопыты.Во-вторых,признаем, что сама наша затея сродни
попыткам решить дурацкую философскую головоломку - вродетого,
что значат "правое" и "левое" в наше отсутствие, когда никто не
смотрит,впустомпространстве,дазаодноужи что такое
пространство; вот я в детстве считала, что пространство-это
внутринуля,любого нуля, нарисованного мелом на доске, пусть
не очень опрятного, но все же хорошего, отчетливогонуля.