Смотри на арлекинов! - Nabokov Vladimir 16 стр.


В один из октябрьских дней мой благодетель, ужедостигший

последнейстадиивеличавойдряхлости,прибылсежегодным

визитом в Ментону, и мы с Ирис безпредупрежденияприехалис

нимповидаться. Вилла у него была несравненно роскошнее нашей.

С трудом поднялся он на ноги, чтобы сжатьрукуИрисвсвоих

восково-бледныхладонях,исамоемалоепятьминут(малая

вечность по светским понятиям) обозревалеемутнымиголубыми

глазамивсвоегородаритуальном молчании, после чего обнял

меняимедленноперекрестил,пожуткомурусскомуобычаю,

троекратным лобзанием.

- Вашанареченная,-сказал он, разумея, как я понимал,

"невеста" (и говоря на английском, который, как позжеотметила

Ирис,в точности отвечал моему - в незабываемой версии Ивора),

- так же прелестна, как будет прелестна ваша жена!

Я торопливо его уведомил - по-русски, -чтомесяцназад

мэрияКанниццысовершиланаднамипроворнуюцеремонию,

соединившуюнасузамибрака.НикифорНикодимовичвновь

воззрилсянаИрис и наконец поцеловал ей руку, которую она, к

моему удовольствию,поднялаположеннымобразом(несомненно,

натасканнаяИвором, при всякой возможности учившим ее подавать

лапку).

- Меня заморочили слухи, - сказал старик, - но впрочем,я

радсвестизнакомствосостольочаровательной юной леди. А

осмелюсь спросить, в какой же церкви был освящен обряд?

- В храме, который мы выстроим, сэр,-ответилаИрис-

немного нахально, подумалось мне.

ГрафСтаров"пожевалгубами" по обыкновению стариков из

русскихроманов.Вошла,иоченькстати,мадемуазель

ВродеВородина,пожилаякузина,ведавшаяхозяйством графа, и

увела Ирис в смежный альков (озаренный портретом работы Серова,

1896-й,-прославленнаякрасавица,мадамдеБлагидзе,в

кавказскомкостюме) на добрую чашку чаю. Граф желал поговорить

со мной о делах ирасполагалвсегодесятьюминутами"перед

уколом".

Как в девичестве величали мою жену?

Яответил.Он обдумал ответ и покачал головой. А матушку

ее?

Я назвал и матушку. Та жереакция.Акаковафинансовая

сторона нашего брака?

Я сообщил, что у нее есть дом, попугай, машина и небольшой

доход, сколько в точности, я не знаю.

Ещеминутупоразмыслив,граф осведомился, не желаю ли я

получить место в "Белом Кресте"? Нет, Швейцария тут не при чем.

Эта организация помогаетрусскимхристианам,раскиданнымпо

свету.Работапредполагаетразъезды,интересныесвязи,

продвижение на видные посты.

Я отверг ее так решительно,чтоонвыронилсеребрянный

коробок с пилюлями, и множество ни в чем не повинных леденчиков

усеялостолвокруг его локтя.

Эта организация помогаетрусскимхристианам,раскиданнымпо

свету.Работапредполагаетразъезды,интересныесвязи,

продвижение на видные посты.

Я отверг ее так решительно,чтоонвыронилсеребрянный

коробок с пилюлями, и множество ни в чем не повинных леденчиков

усеялостолвокруг его локтя. Он их смахнул на ковер сердитым

выпроваживающим жестом.

Чем же я в таком случае намереваюсь заняться?

Я отвечал,чтохотелбыпо-прежнемупредаватьсямоим

литературным мечтаниям и кошмарам. Большую часть года мы станем

житьвПариже. Париж становился средоточием культуры и нищеты

эмиграции.

И сколько я думаю зарабатывать?

Что ж, как известно Н.Н., разного рода валюты подрастеряли

свою самоценность в водовороте инфляции, однако БорисМорозов,

знаменитыйписатель,славакоторогоопередила его изгнание,

привел мне несколько "примеров изжизни"принашейнедавней

встрече в Канницце, куда он приехал, чтобы читать о Баратынском

вместном"литературномкружке". В его случае, четверостишие

окупало bifstek pommes, а пара статейв"Новостяхэмиграции"

снабжаламесячнойплатойза дешевую chambre garnie. Ну и еще

чтения, самое малое дважды в год собиравшие немалоеколичество

публики,-каждоемогло принести сумму, равноценную, скажем,

ста долларам.

Обдумав все это, мой благодетель сказал, чтопокаместон

жив,ябудуполучать чек на половину названной суммы первого

числа каждого месяца, и что в своем завещаниионмнеоткажет

кое-какиеденьги.Онсказал, какие. Ничтожность их ошеломила

меня. То было предвестиеогорчительныхавансов,которыемне

предлагалииздатели-последолгих,многообещающихпауз,

заполняемых стуком карандаша.

Мы наняли квартирку в две комнаты в 16-мarrondissement'e

Парижа,нарю Депрео, 23. Соединявший комнаты коридор выходил

передним концом к ванной и кухоньке. Предпочитая (из принципа и

по склонности) спать водиночестве,яуступилИрисдвойную

кровать,асамночевалнакушеткевгостиной. Стряпать и

прибирать приходила консьержкина дочка. Кулинарныеспособности

унеебылискудные,такчтомы часто нарушали однообразие

постных супов и вареного мяса, обедая в русском "ресторанчике".

В этой квартирке нам предстояло прожить семь лет.

Благодаряпредусмотрительностимоегохранителяи

благотворителя(185O?-1927),старомодногокосмополитасо

множеством нужных связей, я ковремениженитьбыобратилсяв

подданногоуютной иностранной державы и потому был избавлен от

унижения "нансеновским паспортом"(виднабродяжничество,в

сущностиговоря),каки от пошлой одержимости "документами",

вызывавшей столько злого веселья вбольшевистскихправителях,

ухватившихопределенноесходствомеждусоветскойвластью и

бессовестнойволокитой,какравноиблизостьгражданского

состояниястреноженныхэкспатриантовполитической

обездвиженности красных крепостных.

Назад Дальше