Госпожа Юнкер спросила, кого я предпочитаю,
мальчиков или девочек, и я, оглядевшись, ответил сдержанно, что
не знаю, кого она можетмнепредложить.Онанезасмеялась.
Консультацияне увенчалась успехом. Перед тем как определить у
менячелюстнуюневралгию,онапожелала,чтобыяпосетил
дантиста,когдапротрезвлюсь.Этотут, через улицу, сказала
она. Я уверен, что она позвонила емупримнеидоговорилась
насчет приема, вот только не помню, пошел я к нему тогда же или
на следующий день. Звали его Моляр, и это "л" было как песчинка
вдупле;черезсорок лет я воспользовался им в "A Kingdom by
the Sea".
Девушка,принятаямнойзаассистенткудантиста(для
которойона, впрочем, была слишком нарядно одета), сидела нога
на ногу, болтая по телефону, и просто ткнула в дверь сигаретой,
которую держала в руке, ничем иным не прервав своего занятия. Я
очутился в комнате, банальной и безмолвной. Лучшиеместабыли
заняты. Обычная большая картина над безалаберной книжной полкой
изображалагорныйпотоксперекинутым через него срубленным
деревом. В какой-то из ранних часов приеманесколькожурналов
ужепереправилисьсполкинаовальныйстол,подпиравший
собственный скромный подбор предметов - пустую цветочнуювазу,
кпримеру,иcasse-teteразмеромс часы. Это был крохотный
круговой лабиринтспятьюсеребристымигорошинами,которые
полагалосьблагоразумнымиповоротамикистизагнатьв центр
спирали. Для ожидающих детей.
Таковыхнеимелось.Кресловуглуобнималотолстого
господинасбукетомгвоздикпоперек колен. Две пожилые дамы
сиделинабуройсофе-чужиедругдружке,судяпо
благовоспитанномупросвету между ними. Во множестве лье от них
сидел на стуле с мягкойобивкойкультурныймолодойчеловек,
верно,писатель,идержа в ладони памятную книжечку, заносил
тудакарандашомособливыезаметки,верно,описанияразных
разностей, по которым блуждал его взор, отрываясь от книжицы, -
потолка,обоев,картиныиволосистого загривка мужчины, что
стоял у окна, сцепив за спиноюрукииленивовзираяповерх
хлопающихподштанников,поверх лиловатого окошка юнкеровского
ватерклозета, по-над крышами ихолмамипредгорьянадалекий
хребет,где,ленивораздумываля,еще, может быть, цела та
иссохшая сосна и мостит живописный поток.
И вот дверь в концекомнатысосмехомраспахнулась,и
появилсядантист,краснолицый,пригалстухебантом,в
мешковатом праздничномсеромкостюмесдовольноизысканной
чернойповязкойнарукаве.Последовалирукопожатия,
поздравленья. Я попытался напомнить ему о нашей договоренности,
но пожилая почтенная дама, в которой я призналгоспожуЮнкер,
перебила меня, сказав, что это она виновата.
Между тем Миранда,
дочьхозяинадома,виденнаямнойминутуназад,затолкала
длинные бледные стебли дяденькиных гвоздиквтеснуювазуна
столе,которыйчудесным образом облекся в скатерть. Под общие
рукоплескания субреткаустановиланастолчудовищныйторт,
розовый,какзакат,сцифрою"5O" каллиграфическим кремом.
"Какое восхитительное внимание!" -воскликнулвдовец.Подали
чай,и несколько групп присели, иные ж остались стоять, имея в
руках бокалы. Я услышалласковыйшепотИрис,предупредивший
меня,чтоэтосдобренный пряностями яблочный сок, не вино, и
поднимая ладони,уклонилсяотподноса,протянутогокомне
нареченрымМиранды,которогоужевидел,когдаон,улучив
минуту, уточнял некоторые детали приданного. "Вот уж недумали
васузреть",-сказала Ирис - и проболталась, потому что это
никак не могла быть та partie de plaisir,кудаменязазывали
("Унихчудныйдомик на скалах"). Нет, я все-таки думаю, что
большую часть путанных впечатлений, изложенных здесь в связис
дантистамиидокторами, следует отнести к онейрическим опытам
во время пьяной сиесты. Тому есть иписьменныеподтверждения.
Проглядывая самые давние мои записи в карманных дневничках, где
именаиномерателефоновпроталкиваютсясквозьописанья
событий, истинных или выдуманных втойиливэтоймере,я
приметил,чтосныипрочиеискажения"действительности"
заносилисьмнойособым,клонящимсяналевопочерком,по
крайностивсамом начале, когда я еще не отринул общепринятых
различений. Большая частьдокембриджскогоматериалазаписана
этойрукой(носолдатдействительнопална пути у беглого
короля).
5.
Я знаю, меня называли чванливым сычом, но я не перевариваю
розыгрышей и у меня просто опускаются руки ("Только безъюморные
люди прибегаюткэтомуобороту"-согласноИвору)от
непрерывногопотокашутливыхподковыроки пошлых каламбуров
("Руки - ладно, чего бы другое стояло" - снова Ивор).Впрочем,
онбылдобрыймалый,ивсущности,вовсе не перерывами в
зубоскальстве радовали меня егоотлучкивконценедели.Он
трудилсявтуристскомагенстве,руководимомпрежнимhomme
d'affaires тети Бетти, тоже весьма чудаковатымна свойманер,
- обещавшим Ивору автофаэтон "Икар" в виде награды за усердие.
Здоровье и почерк мои скоро пошли на поправку, июгстал
доставлятьмне радость. Мы с Ирис часами блаженствовали (она в
черном купальнике, я в фланели и блайзере) всаду,которыйя
предпочел поначалу соблазнам морского купания, пляжной плоти. Я
перевелдлянее несколько стихотворений Пушкина и Лермонтова,
перефразировав их и слегка подправив для пущего впечатления.Я
сдраматическимиподробностями рассказал ей о своем бегстве с
родины.