Остаток дня он провел в сладчайшемпленуТасиных забот, она постригла
ему волосы, побрила щеки, облачила в первоклассное трикотажное белье, галифе
и китель тонкого сукна, спела несколько мелодичных украинских песен. Молодая
женщина явно владела всеми способами обихаживания мужчин.
-- А у нас сегодня гость к ужину, товарищ генерал-лейтенант, -- наконец
сказала она лукаво. -- Нет-нет, не спрашивайте, будет сюрприз.
Гостемоказалсягенерал-майорШершавыйКонстантинВладимирович,
которого Никита знал еще как Коку-со-штаба современ службы в Белоруссии. В
те времена тот был добрым малым, непременным участником командирских пьянок,
гитаристом,знатокомминского и витебского женскогоконтингента,словом,
известным типом российскогогусара, выскочившимна поверхностьдажеив
рядах пролетарского воинства. Теперь -- заматерел, стал брыласт, под кителем
катаются не только плечевые мускулы, но и перекаты боковиков,этойверхней
задницы;глаза,впрочем,осталисьвсетеже,дружеские,
веселенько-сальненькие; в общем, невзирая на высокий чин, все тот же я перед
вами, Кока-со-штаба!
Прямо отдверей онбросился с открытыми объятиями,обхватил Никитину
всеещезеленлаговскуютощуюспину, разбросалмокрыепоцелуипо всему
Никитиному лицу -- в щеку, вухо, вглаз,наконец,прямо в губы от имени
лейб-гвардии краснознаменного гусарского коммунистического!
--Никитушка,ты снова с нами! Вот счастье-то, вот радостьдлявсей
армии!Ведь ты же всегда украшением нашим был, любимцем кадровогосостава!
Мы же все просто зубами скрипели, когда тебя...Я лично зубами скрипел: ну,
думаю, это уж чистая ошибка, уважаемые! Потом и меня загребли...
-- Тычто,тоже сидел? -- спросилНикита. Кого угодно,но только не
Костю Шершавого он мог себе представить в арестантском бушлате.
-- А как же!-- радостновоскликнул тот. -- Меняв тридцатьдевятом
загребли,я тогда на Кавказе служил, у настам всехподчистилидо уровня
комбатов. Да что ты, Никита, я ж всего полгода как с Интауголь!
Застолом,подняв чутьнедолюстрыстаканищеконьяку.Шершавый
провозгласил тост:
-- Пью за возвращение легендарного командираНикиты Градова в кадровый
состав Красной Армии!
Коньякухнул ему внутрь с такойлегкостью, как будтотам была у него
вместовнутренних органовпростообширная емкость дляприемаспиртного.
"Дальневосточная--опора прочная!" --проголосил он и сел, действительно
счастливый,нажратыйи напитый, какой-то как бы вечный,изтогоразряда
бездельников, без которых никакое дело не сдвинется с места.
--Третьегодняв Ставке,Никита, вообрази, коговстречаю -- Костю
Рокоссовского, своего тезку!Да-да, тоже освобожден, все ордена возвращены,
уже получил колоссальное назначение! -- Вдруг онповернулся к Тасе, которая
подкладывала обоим генераламзакусочкиисияла материнскимсчастьем.
--
Девушка,дорогая, погуляй,голубушка, полчасикагде-нибудь,а?Покане
поднабрались, нам надо с генерал-лейтенантом посекретничать.
Тасядваждыпроситьсебянезаставила,накинулашубку,пошла
прогуляться до"Военторга", заоднои купить генералусвитерок под китель,
носки, подходящие его званию бритвенные принадлежности. Подслушивать секреты
ей было без надобности, совсем не то от нее требовалось.
--Я к тебе споручением, Никита, -- сказал Шершавый, -- но только ты
не думай, чтоот... --Онскосилглаза влево, вправо, посмотрелсебе за
спину на картину "Бурелом",глянул ина потолок. -- Не от этих, клянусь, а
от главкома-запад, да-да, непосредственно от Георгия Константиновича.
Ну,тызнаешь уже, как обстоят дела, даже из газетэтовидно,а на
самомделевпятьраз хуже. Жуковтебяочень уважает, ну,вобщем, в
профессиональном смысле,ион велелтебе передать, чторечь идетсейчас
э-ле-мен-тар-но о судьбе отечества. Если Москва падет, рухнет все, а значит,
мы на многие десятилетия станем немецкой колонией.
ВэтотмоментНикита,крутивший впальцах стаканиглядевшийна
скатерть,резкоподнялголовуипосмотрелна порученца.Генерал-майор
Шершавый драматически покивал:
-- Тут я от себя, извини, Никита, добавлю. В такие минуты надо забыть о
личных обидах, родина -- это больше, чем...ты знаешь,очем яговорю...
Короче,тебе предлагается возглавитьОсобую ударную армию, котораясейчас
формируется из свежих, уральских и сибирских частей.Нечегоиговоритьо
том, что твое"блюхеровское дело"закрыто итыполностью реабилитирован.
Большетого, ужеподготовлен указоприсвоении тебе следующего воинского
звания, то есть генерал-полковника. Ну, каково?
-- Этовсесогласованосо Сталиным?-- тихо спросилНикита. Что-то
отдаленно похожее на самолетную тошноту стало подниматься со дна то ли души,
то ли желудка, то ли от избытка коньяку, то ли от лавины высших милостей.
--Непосредственно!--воскликнулШершавый.--Выдамсекрет,
генерал-полковника тебе предложил лично Иосиф Виссарионович!
Никитапосмотрелпорученцувглаза,тамунегоужеплескалась
сталинскаяэйфория,джугашвилевскийвосторг,гипнотическоесчастьеот
причастностик пахану. Битьсяза родину,защищатьтем самымкремлевских
уголовников,что застрашная и извечнаядоля! Драться против гитлеровской
расовой гегемонии за гегемонию сталинского класса, за хевру!
Шершавый увидел, чтоответного восторга в глазах Градова не возникает,
обеспокоился, снова схватился за бутылку первоклассного "Греми":
--Ну, я понимаю, что тывсе это долженпереварить,что все это так
неожиданно,тебе надовсеэтосформулировать идлясебя,и длядела,
понимаю, Никита, и давай возобновим этот разговор завтра, лады?
Онснова махнул себе внутрь стакантемно-янтарной влаги,подцепил на
вилку кус заливной осетрины.