Помощниквоенного атташеСоединенных Штатов Америки,полковник Кевин
Тэлаверсквозь щелкув шторезатемнениясмотрелнаКремль.Посольство
располагалосьвсолидномс полуколоннамисемиэтажномзданиисоветского
ампира прямо напротив крепости, через огромную Манежную площадь, бок о бок с
много повидавшей на своем веку гостиницей "Националь".
Какобычно,по ночамвКремле было совсемтемно,однаковремя от
временинебопризрачноозарялосьпускаемымисбомбардировщиков
осветительнымиракетами, и тогда отчетливообозначались зубцы стен, проемы
бойниц и окон, башни отбрасывали накупола резкие колеблющиеся тени. Тут же
вздымаласьвнебостеназаградительногоогня,средитучразрывались
шрапнели.Где-товотдалении,раскалывая ночь,падала брошеннаянаугад
тяжелаябомба. Немецкие самолеты кружилина большой высоте, зенитки до них
недоставали, однако мешалиимснизитьсядляприцельногобомбометания.
Немцы, по всем признакам, норовили поразить главные правительственные здания
идажесам идеологический центр коммунистической империи, крепость Кремль.
Пока им это неудавалось,бомбовыйгрузсбрасывался над Москвой вслепую,
падал на жилые кварталы. Впрочем, третьего дня,согласно весьма достоверным
слухам, одна бомба упала прямо рядомсо зданием ЦК ВКП(б)и убила случайно
находящегосявэтотмоментнаулицеизвестногодраматургаАлександра
Афиногенова, женатого, как это ни странно, на подданной США.
Тэлавер раскурил трубочку. Осветительная ракетадогоралавнебенад
Китай-городом.Кремль снова погружался втемноту. ГдежеСталин? Неужели
сидит вкрепостии вот так же, какя, сквозь щелкуозираетбомбежку? По
некоторым сведениям, его давноуже нетв Москве. Если это так, значит, они
совсем потеряли надежду отбить столицу. Неужели 1812 год повторяется?
-- Послушайте, Тэлавер, отойдите от окна со своей трубкой, -- сказал из
глубины комнаты Джеффри Пэнн, помощник посла по политическим вопросам.
--Боитесь,чтомойогонекзаметиткакой-нибудьас люфтваффе? --
усмехнулся полковник.
--Боюсь, что вас заметитпатруль с улицыи нам придется тащить свои
дринки в бомбоубежище, -- хохотнул Пэнн.
Несколькодипломатов игость,знаменитыйжурналистТоунсед Рестон,
коротали времяв затемненной гостиной. Единственная слабо светящаяся в углу
подкремовымабажуром лампапридавалапомещениюособый уютосажденного
комфортабельного отеля. Этому также способствовала батарея бутылок, сифоны с
содовой, ведерко со льдом, словом, то, безчего не завяжешь джентльменского
разговора о политической ситуации.
--Нучто, помахалтебе Сталин изсвоего Кремля, Кевин?-- спросил
Рестон,когдадлиннаяфигураТэлавераотошлаот окна и приблизиласьк
маленькому бару, чтобы сделать себе очередной дринк.
Они были приятелями еще
по Гарварду,не разпересекалисьвовремя тойвойны,что донедавнего
времени именовалась Великой, а нынче, похоже, будетпросто "первой", вместе
колобродили поПарижу в тепервые сумасшедшиепослевоенные годы. Потом их
дорожкиразошлись, иРестон,добравшись сразу послеоткрытияВосточного
фронтадоМосквы,оченьудивился,найдявсоставепосольстваКевина
Тэлавера, да к тому же еще и в чинеполковника.Оказалось, что тот все эти
годы работал в каком-то сугубо теоретическом отделе Пентагона, дак тому же
сталбольшим знатокомВосточнойЕвропы и России,защитилдиссертацию по
российской истории,овладел русским языком со всеми его жуткими склонениями
и наклонениями.Последнее обстоятельство наполнило Рестона черной завистью:
в которыйразонуже приезжает сюда, русскаятема исделала, собственно
говоря, ему имя,а до сих порнеможетсвязать десяти слов вотчетливую
фразу. Тэлавер, побрякивая кубиками льда в стакане, приблизился к обществу и
сел в глубокое кресло, выпятились вверх донкихотовские колени.
-- Сталин пропал, -- сказал он. -- После той речитретьего июля, после
того, хм, библейского обращения к народу -- "братья и сестры", видители, с
того дня о нем ничего не слышно, никто не видел его во внешнем мире, ужасно.
-- Что же в этом ужасного, Кевин,позволь тебя спросить? -- усмехнулся
Рестон. -- Народ не видит своего дракона, некому приносить жертвы?
--Речь сейчас идето другом, -- возразил Тэлавер. -- Такили иначе,
дракон оказалсялидеромэтой великой страны, всей русской цивилизации. Для
миллионов людейонбыл символоммогуществастраны, и вотсейчас,когда
странаразваливается,символисчез. У меня такое ощущение, что онпросто
празднует труса, боится за свою шкуру. Это трагедия!
-- А помне,такэти "наци" и "больши" -- одногополя ягоды.Яих
ничутьне жалею, этих"больши",-- заскрипел Рестон.--Конечно,народ
страдает, но,есливрезультате развалятся обепреступныешайки,яне
заплачу.
-- Простименя, Рест (таконивГарварденазывалиего,чтобыне
возиться снеудобнымТоунсендом,из которогопри сокращениивозникал то
"город",то"песок"),прости меня,норазница между "наци"и"больши"
все-такиесть. Увы, онине могут развалиться одновременно, а "наци" сейчас
стоят под Москвой, а не наоборот; в этом и есть разница.
В других креслах вэтовремядипломаты говорилиокатастрофическом
положении на фронте.Джеффри Пэнн пересказывал содержание последних сводок,
полученных послом.
-- Группа армий "Центр" под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока
сконцентрировалась для окончательного штурма Москвы. В ее составе почтидва
миллионавойск,дветысячитанков,огромноеколичество артиллерии.Ей
противостоят разрозненные и деморализованныепаническимотступлением армии
русских,вкоторыхнети половиныихштатногосостава.