В духовке томилось, ковсеобщему
удовольствию, седло барашка.
- Мэри, любимая, поздравляюсестру! Вот это нэп, милостивые государи!
Лучшая новая экономическая политика - это старая экономическаяполитика, а
лучшая политика- это к чертовой матери всякая политика! -так возгласил
тифлисский Фальстаф.
Большинствособравшихсяужегостейрассмеялось,амолодойпоэт
Калистратов, которыйвсе интересовался, где же младшая дочка Градовых Нина,
прочел из Маяковского:
Спросили раз меня:
"Вы любите ли нэп?"
"Люблю, - ответил я, -
Когда он не нелеп..."
Невсе, впрочем, были в безмятежном настроениив этот вечер.Средний
сынГрадовых Кирилл, только весной окончивший университет историк-марксист,
сердито передернул плечами при политически бестактной шутке своего дяди.
- Терпеть немогувсеэти ухмылочки и рифмовочкивокругнэпа,-
сказал онКалистратову. - Им все кажется, что это нашконец, аведьэто
только лишь "надолго", но не навсегда!
- На мой век, надеюсь, хватит, - вздохнул беспутный Калистратов и, не
теряя времени, устремился к буфету.
Кирилл, прямой, бледный исерьезный, в убогой косоворотке, похожийна
прежнихфанатиковподполья, выделялсясрединарядных гостей.Если бы не
боялсяон обидетьмать, давно быушел в своюкомнату изасел закниги.
Чертовнэп,все"бывшие" закукарекали, эмиграцияследитспридыханием,
решили,чтои впрямьможно повернутьисторию вспять. Нухорошо,с дяди
Галактионамного не спросишь,отецвообще живеттак, будтополитикане
существует,типичный вариант"спеца", мамався всвоихшопенах, молится
украдкой, все еще обожает символистов, "ветер принес издалека песни весенний
намек", однакои наше ведь поколение чем-то ужетронутотлетворным,даже
брат, красный комбриг, о Веронике уж и говорить нечего...
Возмущение юного пуританина можнобыло легко понять при взгляде на его
родителей. Они не вписывались в революционнуюэстетикув той же степени, в
какойиххлебосольныймосковскийстолнесовпадалспрейскурантом
какой-нибудьсоветской фабрики-кухни.Красавица Мэривдлинномшелковом
платье сглубоким вырезом, с ниткойжемчуга на шее, пышные волосыподняты
вверхизавязаныантичнымузлом.Подстатьейисампрофессор,
пятидесятилетний Борис НикитичГрадов, совсем неотяжелевший еще мужчина в
хорошосшитом и ловко сидящем костюме и с аккуратно подстриженной бородкой,
котораяхотьи невполнегармонировала ссовременнымгалстуком,была,
однако,необходимадля продолжения галереивеликихроссийских врачей.В
праздничный вечероба они выглядели покрайней мере на десятьлетмоложе
своеговозраста, и всем былоясно,что они полны друг кдругу нежности и
привязанности в лучших традициях недобитой русской интеллигенции.
В
праздничный вечероба они выглядели покрайней мере на десятьлетмоложе
своеговозраста, и всем былоясно,что они полны друг кдругу нежности и
привязанности в лучших традициях недобитой русской интеллигенции.
ГостиГрадовыхв основномтожепринадлежаликэтому племени, ныне
объявленному"прослойкой" на манер пастилымежду двумя кусками ковриги.В
началевечеравсеонисочевиднымудовольствием толпилисьвокруг дома
ученого-физика ЛеонидаВалентиновичаПулково,только чтовернувшегося из
научнойкомандировкивАнглию.Ну,посмотритенаЛеонида,нусущий
англичанин, ну просто Шерлок Холмс.
Ан нет, настоящим англичанином вечера вскоре был объявлен другой гость,
писатель МихаилАфанасьевичБулгаков; утогодаже монокльбыл вглазу!
Впрочем, Вероника,помогавшая свекрови принимать гостей, неразловила на
себенеочень-то английские,то естьне ахтикакие сдержанные,взгляды
знаменитого литератора.
-Послушайте, Верочка, - обратилась Мэри Вахтанговна. Вот,пожалуй,
тольковэтом обращенииипроявлялись традиционные семейные банальности,
трениямеждусвекровьюиневесткой: последняя всех просиланазыватьее
Никой,аперваявсекакбызабывалась и звала ее Верой.-Послушай,
душка... - тоже, прямо скажем,обращеньице, из какого тифлисского салона к
нам пожаловало?-Гдежетвоймуж,моядорогая?-Вероника пожала
великолепными плечами, да так, что Михаил Афанасьевич Булгаков просто сказал
"о" т отвернулся.
-Не знаю, maman.-Ей казалось,чтоэтим"maman" онапарирует
Верочку,ноМэри Вахтанговна, похоже, не замечала втакомадресеничего
особенного. - Утром он сопровождалглавкома в Кремль, но должен былбы уж
вернуться три часа назад...
"Хорошо бы вообще не вернулся",- подумал проходящиймимос бокалом
вина Булгаков.
- Пью за здравие Мэри, милой Мэримоей! Тихо запер я двери и один без
гостей пью за здравие Мэри! - возгласил какой-то краснобай.
Началисьстихийныетосты.ДядяГалактионсталшумно протестовать,
говоря,чтотостамещенепришел черед, чтопроизнесение тостов - это
высокаякультура,чторусскимсихварварскиминаклонностямиследует
поучиться уболее древних цивилизаций, делавшихутонченныевина ужев те
времена, когда скифы только лишь научились жевать дикую коноплю.
Вобщем,началосьбылошумноехаотическоевеселье,именнотакое
состояние,которое позволяет потом сказать "вечерудался",когда вдруг за
окнами взорваласьшутиха,другая,забилбарабанипослышалисьмолодые
голоса, скандирующие какую-то "синеблузную" чушь вроде: "Революции семь лет!
Отрицаем мир котлет! Революцияпылает, власть семьи уничтожает!" Это и были
"синеблузники",последнееувлечение младшейГрадовой,восемнадцатилетней
Нины.