Гости высыпали на крыльцо и на террасу, чтобы посмотретьпредставление
маленькой группы из шестичеловек. "Начинаемспектакль-буфф подназванием
"Семейнаяреволюция!"-объявилазаводилаитут же прошласьколесом.
Заводилой как раз и была Нина, унаследовавшая от матери темную густую гриву,
в данный момент безжалостно подрубленной на пролетарский манер, а от отца -
светлые,исполненные живого позитивизма глаза и взявшая от остального мира,
столь восхищавшего всю ее юнуюсуть, такую сильнуюдозу юноговосхищения,
что она сама порой казалась не каким-то отдельным имярек существом, а просто
частью этого юноговосхитительного мира в ряду искрящихся за соснами звезд,
стиховПастернакаибашниТретьегоИнтернационала.Искрометномуэтому
существу предстоит сыграть стольсущественнуюрольв нашем повествовании,
что нам, право, недоставляетникакого удовольствия сообщениео том,что
акробатическаяфигура,скоторойонапоявляетсянаэтихстраницах,
завершиласьдовольнонеудачно-падением,идаженескольконелепым
приземлением на пару ягодичек, к счастью, достаточно упругих.
Вообщевесь"буфф"оказалсякаким-точертовскинелепымипочти
халтурным, если к этому еще не добавить его бестактность.
Здоровеннаяорясина,пролетарскийдругпрофессорскойдочкиСемен
Стройло, накинув на свою юнгштурмовкукакую-то несуразную лиловую мантию, а
башку вбив в маловатый цилиндр, деревянным голосом зачитал:
Я профессор-ретроград,
У меня большой оклад.
На виду у всей страны
Я тиран своей жены.
Остальныеучастники труппыпостроили заегоспиной довольношаткую
пирамиду и стали выкрикивать:
- По примеру Коллонтай ты жене свободу дай!
- Наша Мэри бунту рада, поднимает баррикаду!
- Обнажив черты чела, говорит: "Долой обузу!
Я свободная пчела! Удаляюсь к профсоюзу!"
Каждыйвосклицательныйзнак,казалось, вызывал все новыеопаснейшие
колебания,и гостиследилине задурацким текстом,азастольшатким
равновесием. В конце концов пирамида все-таки рухнула. Никто,к счастью, не
пострадал,новозниклаужаснаянеловкость,возможно,дажеинеот
бездарностизрелища,аотподспудногоощущенияфальшивостиэтого
"бунтарства":так илииначе,но "синиеблузы"былина стороне правящей
идеологии,а собравшиесяу Градовых либеральные"буржуа"всегда полагали
себя в оппозиции.
- К столу, господа! К столу, товарищи! - закричал дядя Галактион.
Вдохновенные этим призывом, Отарии Нугзар запеличто-то грузинское и
закружились в лезгинке вокруг Нины.
Провал"Семейнойреволюции"подействовална Нину, видимо,не менее
сильно,чем наеетезкуЗаречную- провалсочиненияТреплевавнутри
сочиненияЧехова.
Вдохновенные этим призывом, Отарии Нугзар запеличто-то грузинское и
закружились в лезгинке вокруг Нины.
Провал"Семейнойреволюции"подействовална Нину, видимо,не менее
сильно,чем наеетезкуЗаречную- провалсочиненияТреплевавнутри
сочиненияЧехова.Нина,впрочем,небылаещетаксильноогорчена
превратностямижизни, как ее тезка,и поэтому, быстро забыв о пролетарской
эстетике, нырнула к своим древним истокам, то есть встала на цыпочки и пошла
мимо кузенов грузинской павой.
- Это,кажется, твое лучшее произведение,- сказал онейееотцу
физик Пулково.
В суматохе рассаживаниявокруг огромного стола два старых друга отошли
к окну, за которым сквозьсосны просвечивало светлеющее над близкой Москвой
небо.
- Ну как тебе это все после Англии? - спросил Борис Никитич.
Леонид Валентинович пожал плечами:
- Я уже неделю дома, Бо,и мне уже Оксфорд кажетсястранностью.Как
они там могут без этих наших... хм... ну, словом, без этого возбуждения?
- Скажи, Леня, а тебене хотелось остаться? Ведь ты холостяк; якорей,
так сказать, у тебя здесь нет, а научные возможности там несравненно выше...
Пулково усмехнулся и хлопнул Градова по плечу.
- Вот чтозначитхирург,сразу находитболевуюточку! Знаешь, Бо,
Резерфорд предлагал мне место в своей лаборатории, но... знаешь, Бо, видимо,
все-таки у меня есть здесь какие-то якоря...
Увлеченные разговором, они не сразу заметили, что вгостиной произошло
нечто непредвиденное, возник какой-то диссонанс в праздничной многоголосице.
Двакомандира в полной формевошли в дом итеперь оглядывались, не снимая
шинелей; это были Никита и Вадим.
- Ба!-воскликнулнаконецПулково. -КаковНикита!Комбриг?!
Немыслимо! Теперь все твои чада в сборе, Бо! Доволен ты своими ребятами?
- Как тебе сказать?- Борис Никитич ужепонял, чтослучилось нечто
важное, и теперьследил за сыном. - Ребята у нас хорошие, но... хм, как-то
они, понимаешь ли,слишком увлеклись... хм... ну, другим делом... никтоне
продолжает семейную традицию...
Никитанаконец увидел отца и пошел к немучерезгостиную,деликатно
освобождаясьот повисшейна левом плече сестры, мягкоотодвигаятрясущую
волосамипо правую рукуВеронику,вежливо нонеуклоннопрокладывал путь
среди гостей. По пятамзанимдвигался серьезный и суровый-ни одного
взгляда наВеронику - Вадим Вуйнович. Тревогойвеяло от этих двух фигур в
формепобедоноснойРККА,хотяони и демонстрироваливполнебезупречные
манеры.Томувиной, возможно,былвнесенныйими в беспечность праздника
запахслишкомбольшогопространства,смесьпромозглойосени,бензина,
каких-то обширных помещений, манежей ли, казарм, осенних госпиталей.
- Рад васвидеть, Леонид Валентинович, с приездом, с приездом, однако
у меня неотложное дело к отцу.