- Революция создает новую эстетику, будут и новые танцы!
- Похожие на старую маршировку? - невинно спросил аспирант на кафедре
ее отца Савва Китайгородский, воплощение интеллигенции и хороших манер.
- Не нужно провоцировать, - прогудел Стройло, не глядя на "спеца", но
давая ясно понять именно ему,чтобы не зарывался, чтобы не очень-то пялился
на Нинку, девка принадлежит победителям.
- Товарищи!Товарищи! -вскричала Нина. Ейтак хотелось, чтобы все
зажигалисьотодного огня, а не так, чтобы каждый тлелпо-своему. -Ну,
подумаешь чарльстон!Такаяерунда! Ну,что намэто, с наших-то высот! Мы
можембытьснисходительными! Мы можем даже танцевать его, ну, как пародию,
что ли!
Рывком повернувшись - вседвижения обрывистые, угловатые, ЛЕФ,новая
эстетика,-накрутила патефон, пустила зановопластинку, схватилаСтепу
Калистратова,потащила:даешьпародию!"Пародия,пародия",-петухом
загоготалпоэт и с величайшей охотою стал выбрасывать ноги от коленей вбок,
выказывая таким образом полную осведомленность и распахивая классный пиджак,
специально для сегодняшнего вечера выкупленный из ломбарда.
Ну,иНина тоже не отставала,с наслаждением пародируядекадентский
танец, прибывшийпод российские хляби изДжорджиии Южной Каролины от тех
людей, что никогда таких слов, как "декаданс", не употребляли.
Вскоревсеуже плясали,все пародировали, даже дядюшка Галактион при
всехсемипудахсвоегожизнелюбия,неговоряужеогибких
джигитах-племянниках,и дажеисама именинницанебез некоторого ужаса,
поднимая тяжелый шелк до своих слегка суховатых колен... полы на старой даче
ходилиходуном, нянюшкаизкухнипоглядывалавстрахе, собакалаяла в
отчаянии...можетбыть, старый мир и обречен, нодачарухнет прежде... и
даже комбриг, дажекомбриг, влекомыйсоблазнительнойсвоей женою, пышащей
клубничным жаром Вероникою, сделал не менеедюжиныиронических па, идаже
исполненный презренияСтройлобухал,хотьиневтакт, носхорошим
остервенением... и только лишь строгий марксист Кирилл Градов осталсяверен
своим принципам, демонически глядя с антресолей на трясущуюся вакханалию.
- Перестань ты бучиться, Кирка, - сказал ему старший брат, поднимаясь
на антресоли сбутылкой вправой руке и двумярюмкамив левой. -Давай
выпьем за маму!
- Я уже выпил достаточно,- буркнул Кирилл.-Да и ты, кажется...
выпил предостаточно, товарищ комбриг.
Никита, поднявшийся лишьна половину лестницы, начал отступление вниз,
изображая комический афронт. Ну, что за тип этот Кирюха, стоит там на верху,
как член военной прокуратуры.
Комбриг и в самом деле выпил не менеешести полных рюмок водки, да еще
два-тристаканагрузинскоговина.Толькопослеэтойдозанапряжение
прошедшего дня стало отпускать его. В начале вечера он казался себе каким-то
призраком, чем-то вроде посыльногожандарма под занавес в "Ревизоре", с той
только лишь разницей, что при виде него никто не впал в ступор, а, напротив,
всес живостьюнеобыкновеннойкак быобтекали егоскованную фигуру.
В начале вечера он казался себе каким-то
призраком, чем-то вроде посыльногожандарма под занавес в "Ревизоре", с той
только лишь разницей, что при виде него никто не впал в ступор, а, напротив,
всес живостьюнеобыкновеннойкак быобтекали егоскованную фигуру.Он
сделал несколько телефонных звонков в штаб и наркомат и, тольколишь узнав,
что Фрунзе полностью пришел в себя и чувствует себя хорошо, присоединилсяк
пирующим.
Некоторое время он еще смотрел на всех со странной улыбкой, ощущая себя
средигостейиродственниковкакбыединственнымреальнымчеловеком,
представляющим единственно реальный мир, мирармии, потом алкоголь, вкусная
еда,веселыйшум,чертовчарльстон, пышущаяжароммолодостииуспеха
красавица, принадлежащая ему итолько ему, - все это сделалосвое дело, и
Никитазабылпросвоиромбыинашивки нарукаве,сталвдруг обычным
двадцатипятилетниммолодымчеловеком,взялсябродитьсрюмкой повсем
комнатам, вмешиватьсяв разговоры,хохотать громчедругих над анекдотами,
крутить вокруг себя ловкуюсестренку... вот и буржуазнуюпародию рванул, и
брата-буку попытался расшевелить... пока вдругне увидел своювеликолепную
жену смеющейся вокружении нескольких мужчин. Мерзейшая мысль тутпосетила
его:"Собачья свадьба вокругВероники", и он внезапнопонял, что дичайшим
образом пьян.
И вот тут еще по соседству прорезался изшумагадкий голосок испитого
юнца слиловыми подглазьями... "Нас водила молодость в сабельный поход, нас
бросала молодость на кронштадтский лед...". Он хорошо зналэтот тип штабных
кокаинистовиз богемы,губкииносиквечновздуты,раздражены, сродни
каким-то ботаническим присоскам... вот именно такие дурили головы стишками и
белым порошком... кому? ... вотименно нашим девушкам, тянули наших девушек
в штабные закоулки,романтики, оскверняли нашихдевушеквчуланчиках,в
платяныхшкафах,дажеивсортирчиках,нашихдевушекрастаскивали,
употребляли их на диванах, за диванами, на роялях, на бильярдных столах, под
роялями,под столами, в подвалах, накрышах,наших девушек,средигнили
разгромленныхпарников...апотомподсовывалиихкомиссарам, чекистам,
всякойсволочи...наших девушек,бестужевок,смолянок,под хорштабной
швали...да еще сгитарками, с бумажнымицветками в кудрях...молодость,
революция...
Он еще понимал, что в голове у него проносится какой-то идиотский, да к
тому же еще и белогвардейский вздор, что нетак уж много он ивстречалпо
штабам этихоскверненных такназываемыхнаших девушек, однако яростьуже
вздымала егона свой гребень, и, почти потеряввозможностьсопротивляться
ей, он сделал шаг к романтику революции.
- Позвольте вас спросить, а вы лично бывали в Кронштадте?
-Вообразите, комбриг,бывал!-запальчиво вскричал"юнец".Он,
кажется, охотно принимал вызов. Белые глаза, дергающаяся щека, "юнец" был по
крайней мере ничуть не моложе комбрига.