-Вы затронулисамую важную тему,Рестон. Видители,ещевчера я
называл большевиков "железнымичудовищамис чугуннымисердцами, машинными
душами"... Хм, эта металлургия не так уж неуместна, если вспомнить некоторые
партийные клички - Молотов, Сталин...
- Сталин, кажется, один из... - перебил журналист.
- Генеральный секретарь Политбюро,-пояснил Устрялов.- Основные
вожди,кажется,неочень-тоемудоверяют,ноэтотгрузи,похоже,
предстявляет крепнущиеумеренные силы. -Онпродолжал: -Толькотакие
чудовищасихстрашнымирефлекторамиконденсированныхэнергиймогли
сокрушить российскую твердыню, вкоторой скопилось перед революцией столько
порока. Однако сейчас... Видите ли, тут вступает в силу эрос власти, который
у этих людейоченьсильно развит. Машинные теории вытесняются человеческой
плотью.
- Интересно, - пробормотал Рестон,непрерывно строча"монбланом" на
полях "бедекера". Устрялов усмехнулся - еще бы, мол, не интересно.
- Мне кажется, этот процесспроисходит во всех сферах, какв партии,
такиособенновармии.Вывроде обратиливниманиенадвухмолодых
командироввозлеаптеки.Какаявыправка,какаястать!Этоужене
расхристанныечапаевцы, настоящие профессиональные военные, офицеры, хоть и
в странной, на западный взгляд, форме. Кстати, о форме. Принято считать, что
оначутьлинесамимБуденнымпридумана,аона,между прочим,была
заготовлена еще в шестнадцатом году помакетам художникаВаснецова Виктора
Михайловича, так чтоздесьмы как бывидимпрямуюпередачутрадиций...
Скифские мотивы, батенька мой, память о пращурах!
Устряловвдругпрервался навосклицательномзнакеипосмотрелна
американца с неожиданным удивлением.Чтоон тампишет, как будто понимает
все,что я емуговорю?Ктоизних вообщеможет это постичь,невнятицу
срединнойземли,перемешанногозапятнадцатьвековнарода? Всякийраз
приходится обрывать себя на экзальтированной ноте. Сколько разтвердил себе
- держись британских правил. Он кашлянул:
- Что касается ОГПУ, или, как вы ее называете, тайнойполиции...Как
вы думаете, еще четыре года назад смог бы эмигрантский историк разъезжать по
Москве с иностранным журналистом в машине Наркоминдела?
-Значит,вы небоитесь?- спросилРестон с прямотой квотербека,
посылающего мяч через пол поля в зону противника.
Машина уже тем временем проехала Всю Никольскую и остановилась там, где
ее, очевидно,просилиостановить заранее,возле вычурногофасада Верхних
торговых рядов.Здесь профессорУстряловиамериканецТоунсендРестон,
представляющий влиятельную газету "ЧикагоТрибюн", покинули экипажи далее
проследовалипешком по направлениюк Красной Площади. Напрягая слух, шофер
ещенекотороевремямогслышатьвысокийголос"сменовеховца":".
Напрягая слух, шофер
ещенекотороевремямогслышатьвысокийголос"сменовеховца":"...
Разумеется,японимаю, что мое положение до крайности двусмысленное,- в
кругах эмиграции многие считают меняедвали нечекистом, а в Москвевот
Бухарин на днях объявил..."
Дальнейшее было покрыто гулом хлопотливой столицы.
Едва лишь две фигуры в английском пальто скрылись из виду, к "паккарду"
подошелнекто в мерлушковой шапке, субъект сусиками из той породы, что до
революции назывались "гороховыми" и не изменились с той поры ни на йоту.
-Ну что, механик,очем буржуидоговаривались? - обратился онк
шоферу.
Шофер усталопотер ладоньюглаза итолько послеэтого посмотрелна
обратившегося, да так посмотрел, что шпиксразу жеосел, тут же сообразив,
что перед ним не шофер вовсе.
- Ужне думаетели вы,любезнейший,что яВАМ будупереводитьс
английского?
ВдругнадВерхнимиторговымирядамиинадзапруженнымиулицами
Китай-городаполетели "белыемухи", первый,покаеще легкий ибодрящий,
снегопад осени 1925 года.
Между теммолодые командиры, чья внешность навела двух джентльменов из
пролога, которыебольше, очевидно, и не появятся впространстве романа, на
столь серьезные размышления, все еще продолжали беседовать у подъезда аптеки
Феррейна.
КомбригНикита Градов икомполка Вадим Вуйнович были ровесникамии к
моменту началаповествованиядостигли двадцатипяти лет,имея за плечами
несметноечислодикихпобоищгражданскойвойны,то естьонибылипо
тогдашним меркам вполне зрелыми мужчинами.
Градов служил в штабекомандующего Западным военным округом командарма
Тухачевского,Вуйновичзанималдолжность ;"состоящегодляособоважных
порученийприРеввоенсовете",то есть былоднимизглавныхадъютантов
наркомвоенмораФрунзе.Друзьяневиделисьнесколькомесяцев.Градов,
коренной москвич, по долгу службы обитал в Минске, тогда как уралец Вуйнович
после назначения в Реввоенсовет заделался настоящимстоличнымжителем. Эта
превратность судьбынемалоегозабавлялаи давалаповод посмеятьсянад
Никитой. Прогуливаясь с другом поМоскве,онподмечал театральные афиши и
как бы мимоходом заводил разговор о премьерах, а потом как бы спохватывался:
"Ах да, у вас в Минске об этом еще не слышали,эх, провинция..." - и далее
в том же духе, словом, вполне добродушный и даже любовный эпатаж.
Впрочем,отеатрахэти молодыелюдивбуденовкахговорилимало:
разговорихто и дело уходилк более серьезнымтемам; это были серьезные
молодые люди в чинах, каких в старой армии нельзя было достичь, не преодолев
сороколетнего рубежа.
НикитаприбылвМосквувместе сосвоимглавкомомдляучастияв
совещании по проведению военной реформы.