– И тем не менее бугорки могут обозначать кладбище. Тот, кто рисовал карту, вполне мог поставить такой значок себе на память. Всякий ожидает увидеть на кладбище могилы с надгробными камнями, и, даже если их на самом деле нет, это ничего не меняет. Может, парочка надгробий все же уцелела, мы же не поглядели, и найдется «Малкольм Казинс». А денежки – у него в могиле.
– А что, Сью Эллен, наверное, ты права. Надо проверить. Может, и повезет.
– Чтобы повезло, нужен либо план, либо везение, – сказала я. – У нас есть план.
Мы наведались к Джинкс и помогли ей с домашними делами. Она раздобыла яйца, сварила вкрутую, завернула в клетчатую черно‑белую тряпку и уложила в корзинку. Мы прихватили одну из лопат ее папаши – Джинкс сказала матери, что мы пошли копать червей на наживку, – и с тем мы все трое отправились. Мы вновь уселись в протекавшую лодку и переправились через реку возле дома Мэй Линн.
Пройдя по карте, как и в прошлый раз, мы добрались до старого кладбища, а там присели и отдышались. Деревья давали тень, тень накрыла как раз то место, где, как мы думали, лежали мертвецы. Говорили, что там бродят духи погребенных. Про кладбище никто ничего толком не знал: то ли там зарыты рабы, то ли какая‑то семья, у которой и родни в наших местах не осталось, а кто говорил, будто здесь упокоились крещеные индейцы‑чероки.
В тени было прохладно, с деревьев еще капала вода после вчерашнего дождя, отчего было еще прохладнее и приятнее. На виду надгробных камней не было ни одного, но кое‑какие неровности почвы указывали, вероятно, места былых могил. Однако не было заметно, чтобы тут недавно копали, и, потыкав там и сям наудачу лопатой, мы бросили это дело и присели на землю под соснами. Джинкс вытащила из корзины завернутые в клетчатую ткань яйца, мы взяли по яйцу и начали счищать с них скорлупу. Потом мы ели и слушали пение птиц.
Вареные яйца – штука сытная, но после них хочется пить. Я сидела и думала, где бы добыть воды, как вдруг Терри сказал:
– Ты только глянь!
Он поднялся, запихивая себе в рот остаток яйца, и промычал, дожевывая:
– Я как раз и сижу на могильном камне!
Мы с Джинкс поднялись и пригляделись. Точно: камень, а на нем имя и даты. Упал или его сразу не поставили, а положили плоско, надгробной плитой. Что до имени, то это не был «Малкольм Казинс», и все‑таки сердце пустилось в пляс.
Пламя в нас разгорелось, мы вновь принялись шарить и оглядываться, и вскоре Джинкс окликнула нас:
– Ребята, вас это порадует.
Мы с Терри побежали в ту сторону, куда указывал вытянутый палец Джинкс. За побегами ядовитого плюща начинался легкий уклон вниз, и сквозь просвет в соснах на него сверху падало столько солнечных лучей, будто его из ведра светом поливали. И лился свет как раз на камень. Камень завалился, но не до конца, уперся в грязь. Ничего не стоило пройти мимо и не заметить – он сливался с сосновыми иглами у подножия леса. На камне было выбито имя, под солнечными лучами оно читалось вполне отчетливо: «Малкольм Казинс».
– Ну чего? – сказала Джинкс. – Мы искали, искали, и все зря, а присели на камушек поесть – и вот оно, пожалуйста.
– Воля Божья! – благоговейно выдохнул Терри.
– А может, мы нашли потому, что у нас была карта и мы пригляделись повнимательнее, – возразила Джинкс‑атеистка.
Не дожидаясь окончания спора, я схватила лопату, прорубилась сквозь ядовитый плющ и начала копать. Почти сразу я почувствовала, что грязь‑то уже копали, и не так давно. Сначала я подумала, не добралась ли до денег сама Мэй Линн, но тут лопата на что‑то наткнулась. Я выронила ее и рухнула на четвереньки. Рядом со мной пали ниц Терри и Джинкс. Мы все втроем принялись скрести землю руками.
Пока мы копали, день начал угасать, и я услышала, как где‑то над горой кличет козодой. Мы все копали.
Мои пальцы сомкнулись на чем‑то твердом, и я вскрикнула. Терри и Джинкс тут же кинулись мне помогать, и мы довольно быстро раскопали какую‑то посудину. Она была плотно закрыта крышкой и, как мы убедились, еще и запечатана воском. Мы стали рыть еще усерднее, убирая грязь вокруг этой посудины, пока не вытащили ее наверх. То был небольшой, но увесистый глиняный горшок. Терри достал перочинный нож и принялся ковыряться в воске, пока не выковырял достаточно, чтобы поднять крышку. Внутри лежал мешок в синий цветочек. Я вытащила мешок и опознала в нем близкого родственника наволочки и занавесок из спальни Мэй Линн. Мешок был туго‑натуго затянут веревкой и весил немало. Не успела я развязать веревку, как Терри набросился на нее с ножом. Мы раскрыли мешок и заглянули внутрь.
Там полным‑полно было зелененьких бумажек и даже мелочи сколько‑то было насыпано. А еще там был паук‑сенокосец – дохлый, высохший, точно сердце коммивояжера.
– Ад и все дьяволы! – выдохнула Джинкс.
– Денег‑то, денег! – подхватила я.
– Я не о том, – сказала Джинкс. – Глянь‑ка вон туда.
Она указывала вниз, в могилу. Как раз туда, где раньше стоял горшок. Мы поначалу и не заметили, так были возбуждены – а там, полуприкрытые глиной, скалились чьи‑то зубы.
– Как‑никак это кладбище, – вздохнул Терри. – Тут повсюду кости.
– Да, но глянь‑ка! – Джинкс снова ткнула пальцем, как она умеет.
Пониже зубов мы увидели руку. На ней еще оставалось сколько‑то мяса, и в ней копошились черви.
– Если человека давно похоронили, там уже не осталось чем поживиться червям, – пустилась рассуждать Джинкс. – А этот упокойничек, может, и не так свеж, как утрешнее молоко, но в могилу его уложили недавно.
– Она права, – кивнул Терри. Он поднялся на ноги, взял лопату и принялся аккуратно разгребать землю пониже недогнившей руки. Повозился изрядно, но все же раскопал покойника: мужчина в коричневом в белую полоску костюме слегка завалился набок, подтянув колени к животу. Вокруг зубов, которые первыми нам сверкнули, обнаружился череп. Многого недоставало, но вряд ли покойник этого хватится.
Белые полоски на костюме подцветила красная глина, а на ногах не было ботинок – лишь коричневые шелковые носки. От лица еще уцелели кое‑где полоски плоти, на черепушке держалась коричневая шляпа с узкими полями. Она изрядно помялась, но видно было, что она, как и костюм, стоила целое состояние. К такой шляпе полагаются хорошая сигара и часы с золотой цепочкой.
Терри опустился на четвереньки и осмотрел тело. Он сказал:
– От него все еще воняет. Ты права, Джинкс. Он не так долго пробыл в земле.
Он расстегнул измазанный глиной пиджак. Ткань прилипла к разлагающемуся телу, когда Терри потянул ее, послышался неприятный такой звук – что‑то рвалось. Терри пошарил по внутренним карманам пиджака, но ничего в них не нашел. Сунул руку в наружный карман, добыл нитки и пуговицу. Снял шляпу – послышался хруст, череп вроде как осел, и стало видно, что затылок проломлен. Терри взял в руки шляпу – сзади она была совсем темная – и кое‑как выправил ее, придал прежнюю форму. Заглянул внутрь и слегка присвистнул:
– Внутри на ленточке написано имя, – сообщил он нам. – Уоррен Кейн.
Он протянул шляпу нам, и я тоже присвистнула.
– Это имя Мэй Линн упоминала в своем дневнике.
– Тот самый человек, с которым ее брат вместе бежал, – подхватила Джинкс. – Который участвовал в налете на банк. Вот чем кончилось их партнерство. Мало того, с него еще и башмаки сняли на хрен.
– Джейк, наверное, и снял, – сказал Терри.