Разве кто-нибудь может оставаться спокойным, впервые столкнувшись со следами
когтей живого существа, прибывшего из открытых глубинкосмоса? Тут я увидел
Нойеса,выходившего из дверей и приближавшегося ко мне быстрыми шагами. Мне
необходимо,сказал я себе,ничемне выдатьсвоеволнение, посколькудруг
Эйкелиможетничегонезнатьоглубокомпроникновениитоговсферу
запретного.
Нойеспоспешилсообщить мне,чтоЭйкелирадменя видетьиготов
принять, хотя неожиданный приступ астмы непозволяет ему до конца исполнить
роль гостеприимного хозяина еще, по крайней мере, день или два. Эти приступы
оченьсильно отражаютсянанем, приводя кпонижению температуры иобщей
слабости. Подихвоздействием он обычно вынужден говорить шепотом, а также
бывает немощен инеуклюж.У него распухли ступни и лодыжки, так что он был
вынужден перебинтоватьих,какстарыйангличанин,страдающийподагрой.
Сегодня онвневажной форме, такчто мне лучшесамому спланироватьсвое
время; хотя он жаждет поговорить со мной. Я найду егов кабинете, что слева
отцентральноговхода,-там,гдеопущены шторы.Когдаонболен, то
предпочитает обходитьсябез солнечного света,потому что глаза его слишком
чувствительны.
КогдаНойеспопрощался со мной и укатил в своеймашине насевер,я
медленно пошел по направлению к дому. Дверь осталась приоткрытой; но прежде,
чем подойти к ней и войти в дом, я окинул взглядом весь дом, пытаясь понять,
что мне показалось странным. Амбарыи сараи выглядели весьма прозаично, и я
заметил потрепанный "Форд" Эйкели в егообъемистом неохраняемом убежище.И
тутсекрет странности открылсямне. Ее создавала полнейшаятишина. Обычно
ферму хоть частично оживляют звуки, издаваемые различной живностью. Но здесь
всякиепризнаки жизниотсутствовали,ивотэто отсутствие,несомненно,
казалось странным.
Я не сталдолго задерживаться на дорожке, а решительно открыл дверьи
вошел,захлопнувеезасобой.Нескрою,этопотребовалоотменя
определенногоусилия,итеперь, оказав шись внутри,я испытал сильнейшее
стремление убежатьотсюда. Не то,чтобы внешний вид зданиябылзловещим;
напротив, я решил, что созданныйв позднем колониальном стиле,он выглядел
оченьзаконченным и изысканными восхищал явнымчувствомвкуса человека,
который егостроил. То, чтопобуждало меняк бегству,было очень тонким,
почтинеопределенным.Вероятно,этобылстранныйзапах,которыйя
почувствовал,хотя дляменя былпривычным запах затхлости,присущий даже
лучшим старинным домам.
VII
Отбросивэти смутные колебания, я,следуяуказаниямНойеса, толкнул
окантованную медью белую дверь слева. Комнатабыла затемнена,о чемя был
предупрежден; войдя в нее,я почувствовал тотжестранный запах,который
здесь был явно сильнее. Помимо этого, чувствовалась слабая, почти неощутимая
вибрацияв воздухе.
Помимо этого, чувствовалась слабая, почти неощутимая
вибрацияв воздухе. На мгновение опущенные шторы сделали меня почти слепым,
но тут извиняющееся покашливание или шепот привлекли мое внимание к креслу в
дальнем,темномуглукомнаты. В окружении этой темноты я разгляделбелые
пятналицаирук; я пересеккомнату,чтобыпоприветствоватьчеловека,
пытавшегося заговорить. Как ниприглушенобылоосвещение, я темне менее
догадался,чтоэтодействительномой хозяин.Ямногораз рассматривал
фотографии, и, без сомнения, передомной было это строгое, обветренное лицо
с аккуратно подстриженной седой бородкой.
Но,вглядываясь,я почувствовал, как радостьузнавания смешивается с
печальюи тревогой; ибо передомной было,несомненно, лицо человека очень
больного. Мне показалось, чтонечто болеесерьезное, чем астма, скрывалось
за зтимнапряженным, неподвижнымлицом,немигающими стекляннымиглазами;
только тут я понял, как тяжело повлияло на него пережитое. Случившегося было
достаточно,чтобысломать любогочеловека, и развелюбой, даже молодой и
крепкий,смогбы выдержатьподобную встречусзапретным?Неожиданное и
странное облегчение, догадался я, пришло к нему слишком поздно, чтобы спасти
отсерьезного срыва.Зрелище бледных, вялыхрук, безжизненнолежащихна
коленях, вызвалоуменяукол сострадания. На нем былпросторный домашний
халат, а шея была высоко обмотана ярким желтым шарфом.
Тут я заметил,чтоон пытается говорить тем жесухимшепотом, каким
приветствовал меня. Поначалу было трудно уловить этот шепот, поскольку серые
усы скрывали движения губ, и что-то в его тембре сильно меня беспокоило; но,
сосредоточившись, явскоре смог хорошоразбиратьего слова.Произношение
явно не было местным, а язык отличался даже большей изысканностью, чем можно
было предположить по письмам. - Мистер Уилмерт,если не ошибаюсь? Извините,
чтоя не встаю поприветствовать вас.Видимо,мистерНойес сказал,что я
неважно себячувствую; ноя немог не принятьвас сегодня. Вамизвестно
содержание моегопоследнего письма - но у меня есть еще многое, что я хотел
бысообщитьвамзавтра, когдабудуполучшесебя чувствовать.Немогу
выразить, как приятно мне лично познакомиться с вами после нашейпереписки.
Надеюсь, вызахватили с собойписьма?А такжезвукозаписи ифотографии?
Ноейс оставил ваш саквояжвприхожей - вы, наверно, заметили. К сожалению,
нам придется отложить разговор, такчто сегодня вы можете располагать своим
временем.Ваша комната наверху- прямо над этой, а ваннаявозле лестницы.
Обеддлявасоставленвстоловой-черездверьнаправо-можете
воспользоватьсяимвлюбоевремя.Завтраясмогупроявитьбольшее
гостеприимство,асейчас, прошуизвинить,чувствую себяслишком слабым.
Будьте, какдома, - можетеоставить письма,запись фонографа и фотографии
здесь, на столе, прежде чем подниметесь к себе наверх. Мы с вами обсудим все
это здесь - видите, в углу находится фонограф.