Мама
постоянно повторяла, что прачечная - это безбожное место,асамыйглавный
безбожник там - управляющий Элтон Мотт. По словам мамы, дляЭлта,какего
называли в "Голубой ленте", Сатана приготовил в аду особый голубой угол.
Одна.
Кэрри открыла глаза. В гостиной стояли два кресла с прямыми спинками. У
стены, под лампой, притулился стол для шитья, где иногда вечерами Кэрри шила
платья, пока мама вязала салфеткиирассуждалаоВторомПришествии.На
противоположной стене висели часы с кукушкой.
В этой комнате тоже было многорелигиозныхкартин,нобольшевсего
Кэрри нравилась висевшая над ее креслом. На ней изображалсяИисус,который
ведет агнцев по холму, такому же гладкому и зеленому как поле длягольфав
Риверсайде. Другим картинам недоставало ощущения покоя:тоИисусизгоняет
торговцев из храма, то Моисей обрушивает напоклоняющихсязолотомутельцу
каменные скрижали, то Фома Неверующийприкладываетрукукраненабоку
Христа (о, ужасное очарование этой картины и ночные кошмары,преследовавшие
ее в детстве), то Ноев ковчег над тонущими в волнах грешниками,тоЛотсо
своей семьей, спасающийся перед великим сожжением Содома и Гоморры.
Намаленькомстоликестоялалампа,подкоторойлежаластопка
религиозных брошюр.Наобложкесамойверхнейизображалсягрешник(его
духовныйстатусневызывалсомнений-лицочеловекабылоискажено
мучительной гримасой), пытающийсязалезтьподогромныйвалун.Заголовок
гласил: "И не скроет его В ТОТ ДЕНЬ даже камень!"
Но самой главной чертой убранства комнаты, сразу притягивающейвзгляд,
служило огромное гипсовое распятие высотой фута в четыре надальнейстене.
Мама заказала его по почте аж из самого Сан-Луиса. Приколотый к кресту Иисус
застыл со сведенными словно болезненнойсудорогоймышцамиираскрытымв
мучительном стопе ртом. Из-под тернового венца сбегали по вискам и лбуалые
ручейки крови. Глаза закатились вверх-типичнаядлявсехсредневековых
изображений маска агонии. Обе руки у него были в крови, а ноги приколочены к
маленькой гипсовой перекладине. В детстве это изображениеХристапостоянно
вызывало у Кэрри кошмары, в которых искалеченный Иисусносилсязанейпо
коридорам сна с молотком и гвоздями в руках, умоляяпринятьсвойкрести
последовать за Ним. Лишь совсем недавно эти сны трансформировались во что-то
менее понятное, но гораздо более зловещее. Казалось, он хочет не убить ее, а
сделать что-то более ужасное.
Одна.
Боль в низу живота чуть отпустила. Кэрри уже не думала,чтоумретот
кровотечения. Слово "менструация" вдруг сделало все логичныминеизбежным.
Это просто ее "месячные". Кэрри испуганно хихикнула внастороженнойтишине
комнаты.
Это просто ее "месячные". Кэрри испуганно хихикнула внастороженнойтишине
комнаты. Слово почему-то ассоциировалось у нее с дурацкимителевикторинами:
"Ваш шанс! В этом месяце вы можете выиграть бесплатную поездку наБермуды!"
Подобно воспоминанию окаменномграде,сведенияоменструальномцикле,
похоже, давно хранились у нее в памяти, толькопритаилисьиждалисвоего
часа.
Кэрри повернуласьи,тяжелоступая,двинуласьвверхполестнице.
Деревянный пол в ванной комнате был выскоблен чуть не добелизны("Чистота
сродни Святости"), а у стены стояла большая ванна на литых когтистыхлапах.
Из-под хромированного крана капало, инаэмалированнойповерхностиванны
давно уже образовался длинныйржавыйпотек.Душаунихнебыло:мама
говорила, что это грех.
Открыв шкафчик для полотенец, Кэрри принялась перебирать его содержимое
- целенаправленно, но аккуратно, возвращая все насвоиместа,чтобымама
ничего не заметила.
Синяякоробкаоказаласьвсамойглубинешкафа,междустарыми
полотенцами, которыми они больше не пользовались. На коробкебылоразмытое
изображение женщины в длинной, просвечивающейся ночной рубашке.
Кэрри достала салфетку ивзглянулананеесинтересом.Оначасто
вытирала такими же помаду, что носила с собой в сумочке - один раздажена
улице. И теперь ей вспомнились (или показалось, что вспомнились) удивленные,
шокированные взгляды. Лицо ее запылало. И ведь они действительно говорили ей
что-то. Стыд тут же сменился раздражением и обидой, щеки побелели.
Она прошла в свою крохотную спальню. Тут былоещебольшерелигиозных
картин, только в основном с ангелами, а не со сценами праведного гнева.Над
комодом висел вымпел Ювинской школы. На самом комоде - Библия и светящийся в
темноте пластиковый Христос.
Кэрри принялась раздеваться - сначала кофточку, затем ненавистнуююбку
ниже колеи, комбинацию, пояс, чулки. Кучатяжелойодеждыспуговицамии
резинками вызывала у нее чувство отвращения. На палке в школьнойбиблиотеке
лежалацелаястопкастарыхномеров"Семнадцатилетней",иКэрричасто
перелистывала эти журналы, старательно храня налицевыражениеидиотского
спокойствия, Манекенщицы в своих коротеньких юбчонках,колготкахинижнем
белье с рисунками и кружевами выглядели так легко и естественно,ноименно
этим словом - легкие, то есть доступные - мама называлаих.Иразумеется,
Кэрри знала, каков будет мамин ответ,еслионакогда-нибудьзаикнетсяо
чем-либо подобном. Кроме того, она понимала, чтовтакомбельеейбудет
далекодоестественности.Голая,греховноголая,очерненнаягрехом
эксгибиционизма, икаждоедуновениеветерка,ласкающегонога,вызывает
греховную похоть.