Хотя я не разделял склонности Пуаро к “психологии”, те несколько фраз, которыми леди Эджвер описала своего мужа, возбудили мое любопытство. Мне не терпелось составить о нем собственное мнение.
Хорошо построенный, красивый и чуть мрачноватый дом выглядел очень внушительно. Цветов или каких-нибудь прочих глупостей у его окон не наблюдалось.
Дверь перед нами распахнул вовсе не седовласый пожилой дворецкий, что соответствовало бы фасаду дома, а самый красивый молодой человек из всех, кого я когда-либо видел. Высокий, белокурый, он мог бы служить скульптору моделью для статуи Гермеса <Гермес - в греческой мифологии бог торговли и прибыли, покровитель пастухов и путников, вестник богов.> или Аполлона <Aпoллoн - в греческой мифологии бог целитель и прорицатель, покровитель искусств.>. Но несмотря на такую внешность, голос у него был женственно-мягкий, что сразу возбудило во мне неприязнь. Кроме того, он странным образом напомнил мне кого-то, причем виденного совсем недавно, но я никак не мог вспомнить, кого именно.
Мы попросили проводить нас к лорду Эджверу.
- Сюда, пожалуйста.
Он провел нас через холл, мимо лестницы, к двери в конце холла. Открыв ее, он доложил о нас тем самым мягким голосом, который я инстинктивно невзлюбил.
Комната, в которую мы вошли, была чем-то вроде библиотеки. Стены ее скрывались за рядами книг, мебель была темной, простой, но красивой, стулья - с жесткими спинками и не слишком удобные.
Навстречу нам поднялся лорд Эджвер - высокий мужчина лет пятидесяти. У него были темные волосы с проседью, худое лицо и желчный рот. Чувствовалось, что перед нами человек злой и с тяжелым характером. Его взгляд таил в себе что-то непонятное. Да, глаза определенно странные, решил я.
Он принял нас сухо.
- Мосье Эркюль Пуаро? Капитан Гастингс? Прошу садиться.
Мы сели. В комнате стоял холод. Из единственного окошка пробивался слабый свет, и сумрак усугублял ледяную атмосферу.
Лорд Эджвер взял со стола письмо, и я узнал почерк моего друга.
- Мне, разумеется, известно ваше имя, мосье Пуаро. Как и всем.
Пуаро отметил комплимент наклоном головы.
- Но мне не совсем ясна ваша роль в этом деле. Вы написали, что хотели бы видеть меня по просьбе, - он сделал паузу, - моей жены.
Последние два слова он произнес с видимым усилием.
- Совершенно верно, - ответил мой друг.
- Но, насколько я знаю, вы занимаетесь.., преступлениями, мосье Пуаро.
- Проблемами, лорд Эджвер. Хотя, конечно, существуют и проблемы преступлений. Но есть и другие.
- Что вы говорите! И какую же из них вы усматриваете в данном случае?
В его словах звучала неприкрытая издевка, но Пуаро оставался невозмутим.
- Я имею честь говорить с вами от имени леди Эджвер. Как вам известно, она хотела бы получить.., развод.
- Я прекрасно это знаю, - холодно отозвался лорд Эджвер.
- Она просила меня обсудить этот вопрос с вами.
- Нам нечего обсуждать.
- Значит, вы отказываете ей?
- Отказываю? Разумеется, нет.
Чего-чего, а такого поворота событий Пуаро не ждал. Мне редко приходилось видеть своего друга застигнутым врасплох, но сейчас был тот самый случай. На него смешно было смотреть. Он открыл рот, всплеснул руками, и брови его поползли вверх.
На него смешно было смотреть. Он открыл рот, всплеснул руками, и брови его поползли вверх. Он походил на карикатуру из юмористического журнала.
- Comment? - вскричал он. - Что вы сказали? Вы не отказываете?
- Не понимаю, чем я вас так удивил, мосье Пуаро.
- Ecoutez <Послушайте (фр.).>, вы хотите развестись с вашей женой?
- Конечно хочу. И она это отлично знает. Я написал ей.
- Вы написали ей об этом?
- Да. Полгода назад.
- По тогда я не понимаю. Я ничего не понимаю. Лорд Эджвер молчал.
- Насколько мне известно, вы в принципе против развода.
- Мне кажется, мои принципы совершенно вас не касаются, мосье Пуаро. Да, я не развелся со своей первой женой. Мои убеждения не позволили мне этого сделать. Второй мой брак, если говорить откровенно, был ошибкой. Когда жена предложила мне развестись, я отказался наотрез. Полгода назад я получил от нее письмо, где она просила меня о том же. Насколько я понял, она собралась снова выйти замуж - за какого-то актера или кого-то еще в этом роде. Мои взгляды к тому времени изменились, о чем я и написал ей в Голливуд. Поэтому мне совершенно непонятно, зачем она послала вас ко мне. Уж не из-за денег ли?
И губы его снова искривились.
- Крайне, крайне любопытно, - пробормотал Пуаро. - Чего-то я здесь совершенно не понимаю.
- Так вот, что касается денег, - продолжал лорд Эджвер. - Я не собираюсь брать на себя никаких финансовых обязательств. Жена оставляет меня по своей воле. Если она хочет выйти замуж за другого, пожалуйста, я дам ей свободу, но я не считаю, что должен ей хотя бы пенни, и она ничего не получит.
- О финансовых обязательствах речи нет... Лорд Эджвер поднял брови.
- Стало быть, Сильвия выходит за богатого, - насмешливо заключил он.
- Чего-то я здесь не понимаю, - бормотал Пуаро. Ошеломленный, он даже сморщился от напряжения, пытаясь понять, в чем дело. - Леди Эджвер говорила мне, что много раз пыталась воздействовать на вас через адвокатов.
- Это правда, - сухо подтвердил лорд Эджвер. - Через английских адвокатов, через американских адвокатов, каких угодно адвокатов, - вплоть до откровенных мошенников. В конце концов, как я уже сказал, она написала мне сама.
- Но прежде вы ей отказывали?
- Да.
- А получив ее письмо, передумали. Что заставило вас передумать, лорд Эджвер?
- Во всяком случае, не то, что я в нем прочитал, - резко ответил он. - К тому времени у меня переменились взгляды, вот и все.
- Какая внезапная перемена! Лорд Эджвер промолчал.
- Какие именно обстоятельства способствовали ей?
- Это мое дело, мосье Пуаро, и я предпочел бы не вдаваться в подробности. Достаточно сказать, что постепенно я пришел к выводу, что действительно лучше будет разорвать этот, - простите за откровенность, - унизительный союз. Мой второй брак был ошибкой.
- То же самое говорит ваша жена, - тихо произнес Пуаро.
- В самом деле?
В его глазах появился странный блеск, который исчез почти мгновенно.
Он встал, давая понять, что встреча закончена, и, прощаясь, немного оттаял.
- Простите, что я потревожил вас так внезапно. Мне необходимо быть завтра в Париже.
- О, не стоит извинений.