Пелагея и красный петух - Акунин Борис 17 стр.


Без мудрствований, без гипотез. Уверовал, и все. С этого момента и началась моя настоящая жизнь.

- Это воистину так! - вскричала Пелагия и, поддавшись безотчетному порыву, выпалила. - Знаете, я тоже вам про себя расскажу...

Но следователь натянул поводья и остановил свою соловую, повозка же покатила дальше вперед.

Монахиня спрыгнула на землю, вернулась к Долинину. Уже не для того, чтобы про себя рассказать (поняла, что Сергею Сергеевичу сейчас не до чужих излияний), а чтобы договорить важное.

- Бог вам жизнь и душу спас. И этой милостью Он не ограничится. Пройдет время, рана зарубцуется, и вы перестанете гневаться на бывшую жену. Поймете - не виновата она. Просто она - не та, что предназначена вам Господом. И может быть, вы свою истинную супругу еще встретите.

Долинин улыбнулся - вроде бы насмешливо, но без колкости.

- Нет уж, слуга покорный. С меня довольно.

Разве если встречу такую, как вы? Но подозреваю, что такой, как вы, на свете больше нет, а на монашке жениться, увы, никак невозможно.

Ударил лошадь каблуками и ускакал в голову каравана, оставив Пелагию в совершенном смущении.

Лесные ужасы

Долгое время после этого сестра ехала молча.

Бог весть, где витали мысли монахини, но лицо ее было странным - одновременно грустным и мечтательным. Пелагия несколько раз улыбнулась, а между тем по щекам ее стекали слезы, и она, не замечая, смахивала их ладонью.

И вдруг настроение ушло, мысли сбились. Пелагия не сразу поняла, что ей мешает, что отвлекает.

Потом поняла: опять. Шеей, затылком она явственно ощущала чей-то пристальный взгляд.

Такое случилось уже не впервые. Давеча, во время дневного привала, было то же самое: Пелагия резко обернулась и увидела - в самом деле увидела, - как на дальнем краю поляны качнулась ветка.

Вот и сейчас монахиня не выдержала, оглянулась.

Схватилась за сердце: на ели сидела большая серая птица, пялилась на сестру круглыми желтыми глазами.

Сестра тихонько рассмеялась. Господи, филин!

Всего лишь филин...

***

Но вечером, когда разбивали лагерь для ночевки, случилось такое, что ей стало не до смеха.

Пока мужчины строили шалаши и собирали хворост, инокиня отошла по природному зову.

Стесняясь мужчин, забралась довольно далеко, благо сумерки еще не совсем сгустились, не заблудишься.

Вдруг откуда-то слабо пахнуло дымом, да не с поляны, а с противоположной стороны. Сразу вспомнились рассказы про чащобные пожары. Великий Лес горел редко, болота выручали, но если уж загорался, то никому и ничему не было спасения из этой огненной геенны.

Втягивая носом воздух. Пелагия пошла на подозрительный запах. Впереди в самом деле засветился подрагивающий огонек. Может быть, гнилушки?

Когда до огонька было совсем близко, вдруг раздался хруст. Не такой уж громкий, но звук был явно живого происхождения, и монахиня замерла.

За елью что-то шевельнулось.

Не что-то - кто-то!

Окоченевшая от страха инокиня заметила некое ритмичное помахивание. Пригляделась - хвост, волчий! И что самое невероятное, хвост болтался не у земли, а довольно высоко, как если бы зверь сидел на ветке!

Пелагия сотворила крестное знамение, попятилась, бормоча: "Бог нам прибежище и сила..."

Из сумерек донеслось негромкое рычание с каким-то странным причмокиванием, не столько свирепое, сколько - померещилось бедной монашке - насмешливое.

Опомнившись, она развернулась и со всех ног кинулась назад.

Бежала так, что споткнулась о пень, упала, подрясник разодрала, а сама и не заметила: тут же вскочила да припустила еще быстрей.

Вылетела на поляну вся белая, с закушенной от ужаса губой.

- Что такое? Медведь? - кинулся ей навстречу Долинин, выхватывая револьвер. Полицейские потянулись к винтовкам.

- Пет.., нет, - пролепетала Пелагия, ловя губами воздух.

- Ничего.

При виде костра и мирно куривших спутников ей стало стыдно. Волк на ветке, да еще причмокивающий? Чего только в лесу не привидится.

- Ну-ка, ну-ка, - тихо сказал Сергей Сергеевич, отводя ее в сторону. - Вы особа не из пугливых, а сейчас на вас лица нет. Что стряслось?

- Там волк... Странный... Вроде как на дереве сидит. И огонек светится... Я про Струка вспомнила. Знаете, такое лесное чудище, - призналась Пелагия, кое-как выдавив улыбку.

Но Долинин даже не улыбнулся. Посмотрел через ее плечо в синюю вечернюю чащу.

- Что ж, сходим посмотрим, что за Струк такой. Покажете?

Пошел вперед, светя фонариком. Шагал уверенно, не таясь, под ногами громко хрустели сучья, и страх съежился, отступил.

- Вон там, - показала монашка, выведя следователя к страшному месту. - Вон она, ель.

Сергей Сергеевич бестрепетно раздвинул колючие зеленые лапы, наклонился.

- Сучок, сломанный, - сказал он. - Настудил кто-то, и совсем недавно. Жалко, мох, а то бы следы остались.

- Он... Оно рычало, - пожаловалась Пелагия. - И как-то глумливо, не по-звериному. А главное, хвост вот на такой высоте был. - Привстала на цыпочки, чтобы показать. - Ей-богу! А огонек исчез. И дымом больше не пахнет...

Самой сделалось совестно - экую чушь несет.

Но Долинин и тут не стал насмешничать. Потянул носом:

- Отчего же, немного есть... Знаете, мадемуазель, я человек рационалистического склада, придерживаюсь научного мировоззрения. Однако же далек от мысли, что науке известны все земные тайны, не говоря уж о небесных. Наивно было бы полагать, что природа явлений исчерпывается законами физики и химии. Лишь очень ограниченные люди могут быть материалистами. Вы же не материалистка?

- Нет.

- Что ж вы тогда так удивились? Ну, испугались - это понятно, но удивляться-то зачем? Места здесь сами видите какие. - Он обвел рукой мрак, которым к ночи укутался Лес. - Где же обитать нечисти, если не в глубинах вод да лесных чащах?

- Вы шутите? - тихо спросила Пелагия.

Сергей Сергеевич вздохнул.

- Скажите, монахиня. Бог и ангелы существуют?

- Да.

- Значит, есть и Дьявол, и его присные. Это единственно возможный логический вывод. Существование белого невозможно без существования черного, - отрезал удивительный следователь. - Ладно, идемте чай пить.

IV

ПРИСНИЛОСЬ?

Дикой татарин

До Строгановки добрались к вечеру четвертого дня.

Деревенька разбросала свои неказистые домишки на просторном лугу, должно быть, отвоеванном у Леса еще в старинные времена.

Лет двести - триста назад, как явствовало и из названия деревни, здесь были владения купцов Строгановых - тех самых, покорителей Сибири. С прежних времен остался прямоугольник трухлявых бревен - следы крепостцы, да несколько десятков ям, память о некогда бывшей тут соляной фактории.

Жили в этих местах суровые длиннобородые мужики, потомки строгановских окаянцев, гулящего сброда, который еще в шестнадцатом столетии потянулся на здешнее приволье со всей Руси, То, что это насельники не мирного, земледельческого семени, чувствовалось сразу - и по отсутствию пашен, и по маленьким, сторожким оконцам изб, и по сушившимся на плетнях звериным шкурам.

Строгановцы земли не пахали. Жили лесованием да скоблили в давно выработанных ямах каменную соль. Была она скверная, серая, такую брали лишь крестьяне из окрестных волостей, задешево.

А за соснами, на той стороне быстрой каменистой речки, виднелись утесы - первые отроги Уральских гор.

***

Объяснялся с Долининым староста - угрюмый дед, весь, как леший, заросший седым с прозеленью волосом. Кроме старика в общинной избе были еще двое немолодых мужиков, ртов не раскрывавшие и только настороженно пялившиеся на незваных гостей.

Если б не волостной старшина, приходившийся старосте кумом, никакого разговора, должно быть, вовсе бы не вышло.

Назад Дальше