Сказатьправду, напоискипакета,который мы свами сегодня
вскроем, меня навело письмо милорда. У него затерялись какие-то документы, и
оннаписал Джеку Мак-Брайеру,спрашивая, не обнаружатсяли они среди тех,
что опечатал некий мистер Маккеллар. Мак-Брайер ответил, что все опечатанное
Маккелларом написано его собственной рукой и носит,насколько ему известно,
чисто повествовательный характер, а дальше следовало: "Я не вправе вскрывать
пакетдо 1889 года". Можете себепредставить,какэти слова взбудоражили
меня. Я занялся разбором всего архива МакБрайера и наконец наткнулся на этот
пакет, который (если вы не хотите больше вина) я не замедлю вам показать.
Вкурительной, куда мой хозяинпривелменя, лежал пакет, скрепленный
печатями и обернутый листом толстой бумаги со следующей надписью:
"Документыкасательно жизни и прискорбной кончины нынепокойных лорда
Дэррисдираи его старшего брата, Джемса,именуемоговладетелем Баллантрэ,
постигшейихобоих вжестоком междоусобии. Документы сиипереданы в руки
присяжного стряпчего Джона Мак-Брайера по улице Лонмаркет в городе Эдинбурге
сентября 20 в летоотРождества Христова 1789, с тем чтобы он держалих в
тайне впредь до истечения ста лет, а именно до сентября 20 1889 года.
Составил изаписал я, Эфраим Маккеллар,без малогосороклет бывший
управителем поместья Его Светлости".
Таккак мистер Томсон человекженатый,я не стану говорить,сколько
пробило на часах,когдамы с ним перевернулипоследнюю из следующих далее
страниц. Добавлю лишь, какими словами мы обменялись.
--Вот вам готовый роман, -- сказал мистер Томсон. -- Все,что от вас
тутпотребуется, --это добавитьпейзаж,развить характерыи подправить
слог.
-- Любезный друг мой, -- сказал я. -- Вашим трем советам я как раз и не
последуюдаже под страхомсмерти. Это надо выпуститьв свет так, каконо
есть.
-- Да эти записки голые, будто лысина! -- воскликнул мистер Томсон.
--По-моему, нетничегоинтереснее,чемтакой вот голыйслог,--
отвечаля.--Что жекасаетсялысин, то, помне, пустьвся литература
облысеет (если вам угодно) да, пожалуй, и все авторы, кроме одного.
-- Ну что ж, -- сказал мистер Томсон. -- Поживем, почитаем.
ГЛАВА I. ОБЗОР СОБЫТИЙ ЗА ВРЕМЯ СТРАНСТВОВАНИИ БАЛЛАНТРЭ
Полная правда об этих странных делах --вот чего давно ожидало от меня
всеобщее любопытство, и она, несомненно, будет встречена всеми с одобрением.
Случилось так,что последниегоды я был накрепко связан сэтойсемьей, и
едвали найдетсявживых хотьодин человек, который лучшеменямогбы
разъяснить всепроисшедшее и которыйсильнее менястремился бы рассказать
обо всем полнуюправду. Я знал Баллантрэ; омногихпотаенных ступенях его
жизненногопутиу меня естьдостоверныеписьменные свидетельства;я был
почти единственным, кто сопровождал его в последнем плавании; я был одним из
участников того зимнего путешествия, о котором ходило так много рассказов, и
я присутствовал при его смерти.
Что же касается моего покойногогосподина,
лорда Дэррисдира, -- я служилемуи почитал его почтидвадцать лет, и чем
ближе его узнавал, тем больше былоэто почтение. Вообщеговоря,я считаю,
что такого рода свидетельства не должны пропадатьбез следа; правдой я могу
оплатить свой долг памяти покойноголорда; и мне кажется, что мои последние
годы протекут глаже и седины мои спокойнее будут покоиться на подушке, когда
долг этот мною будет оплачен.
Дьюри из Дэррисдира и Баллантрэ были со времен Давида Первого [1] одной
из самых крепких семей югозапада. Песня, которую и до сих пор поют в округе:
Страшен врагам наш лорд Дэррисдир,
Выводит он в поле сотни секир, --говорито древностиихрода;имя
Дэррисдиров упоминаетсяи в другой песне, которую приписывают самому Томасу
из Эрсельдуна [2], насколько основательно, сказать не могу, и которую иногда
приурочивают -- не знаю,справедливо ли -- к событиям,о которыхя поведу
рассказ:
Двое Дьюри у нас в Дэррисдире, --
Не ужиться им в замке вместе;
Жениху день свадьбы горек,
Но горше был день тот невесте.
Что достовернои закреплено историей -- этоих деяния,не всегда (по
теперешнимпонятиям) похвальные. Семья испытала на себев полной меревсе
взлеты и падения, которые так обычны былидля знатных шотландскихфамилий.
Но все это я миную для того, чтобы сразу перейти к достопамятному 1745 году,
когдазавязаныбылиузлыразыгравшейсяпозднеетрагедии.Втовремя
неподалеку отСент-Брайда,наберегузалива Солуэй,в старомзамке--
родовомпоместьеДэррисдировсовременРеформации[3],жиласемья,
состоявшаяизчетырех человек. Старый лорд, восьмой в своемроду,был не
стар годами, но преждевременно одряхлел; постоянноеместо его было у камина
-- там он сиделвподбитоммехом плаще, читая свою книгу.Малодля кого
находилось у него хоть слово, а худого слова от него не слыхал никто.
Так он и жил -- образец старого, удалившегося от дел домоседа, но разум
милорда был изощрен чтением,и он слыл гораздо умнее, чем могпоказаться с
первого взгляда.
Старшийего сын,носившийтитулвладетеляБаллантрэ,получилпри
крещении имя Джемса и перенял от отца любовь к серьезному чтению, аотчасти
и егоманеры; но то, что было сдержанностьюв отце, сталов сыне злостным
притворством.Онбылобщителен,велразгульныйобразжизни:допоздна
засиживался за вином, еще дольше -- за картами; его считали в округе опасным
волокитой, и всегда он был зачинщиком всех ссор.
Он первым ввязывался в дело, но замечено было, что он неизменно выходил
сухим из воды, арасплачиваться за все приходилосьегосообщникам. Были у
него,конечно,инедоброжелатели,нодлябольшинстваэтаудачаили
увертливостьлишьупрочила его славу, и отнего ждали многого вбудущем,
когда он остепенится.
На его репутации было однодействительно черное пятно; нодело было в
то время замято и так обросло всякими кривотолкамиеще до моего появления в
тех местах, что я не решаюсь излагать его здесь.