--Мойсын?--воскликнулмилорд.--Безрассудный!Безрассудный
мальчик! Как мог он покинуть места, где был в безопасности?!
Ни слова не сказаламисс Генри, и я не взглянулна нее,сам незнаю
почему.
--Так, -- произнес мистер Генри,едва переводя дыхание. --И где же
он?
-- Я оставил его на дорожке в кустах.
-- Проведите меня к нему, -- сказал он.
Мы пошли,он и я, не говоря ни слова, и на мощеной дорожке повстречали
Баллантрэ.Оншел,насвистывая и помахиваятростью.Было еще достаточно
светло, чтобы узнать его, хотя и трудно разглядеть выражение его лица.
-- Ба! Да это Иаков! -- воскликнул Баллантрэ. -- А Исав-то вернулся.
--Джеме, -- сказал мистер Генри, -- ради бога, называй меня по имени.
Я не буду прикидываться, что рад тебе,но по мере сил постараюсь обеспечить
тебе гостеприимство в доме отцов.
--Почемуне в моемдоме?Или,можетбыть,втвоем?--сказал
Баллантрэ. -- Ты как предпочел бы выразиться? Но это старая рана, и лучше ее
не касаться.Раз ты не пожелал содержатьменяв Париже, то,надеюсь,не
лишишь своего старшего брата его места у родимого очага в Дэррисдире?
--К чему все это? -- ответил мистерГенри. -- Ты прекрасно понимаешь
все выгоды твоего положения.
-- Что ж, не буду этого отрицать, -- сказал тот с легким смешком.
Иэтим (онитакине протянули друг другуруки), можносказать, и
кончиласьвстречабратьев, потому что вслед за тем Баллантрэобернулся ко
мне и приказал принести его вещи.
Я,сосвоей стороны, -- возможно, несколько вызывающе-- обернулся к
мистеру Генри, ожидая подтверждения этого приказа.
-- Навремя пребывания у насмоегобрата, мистер Маккеллар, выменя
очень обяжете, выполняяего желания, как мои собственные, --сказал мистер
Генри. -- Мы всевремя обременяем вас поручениями; но не будете ли вы добры
послать за вещами кого-нибудь из слуг? -- Он подчеркнул последнее слово.
Смысл этогообращения явно заключалзаслуженныйупрек пришельцу,но
таково было его дьявольское бесстыдство, что он обернул его по-своему.
--А выражаясь без прикрас, проваливайте! -- сказал он елейным тоном и
поглядывая на меня искоса.
Никакие блага вмирене принудилибыменязаговорить, даже позвать
слугу было свыше моих сил. Я предпочитал сам служить этому человеку, лишь бы
тольконеоткрывать рта. Поэтому я молча повернулся ипошел по дорожкек
кустарнику ссердцем, исполненным гнева и отчаяния. Под деревьямибыло уже
темно,ияшел, совсем позабыв зачем,пока чуть было не сломал себе шею,
споткнувшисьо саквояжи.Истранное дело. До того я, незамечая тяжести,
тащилобасаквояжа,теперьжеедвамогуправитьсясодним.Иэто
обстоятельство, заставив меня сделать два конца, отсрочило мое возвращение в
залу.
Когда я вошел туда, с приветствиями было уже покончено, семья сидела за
ужином и по недосмотру,уязвившему меня доглубины души,мнена столе не
былопоставленоприбора.Досихпорявиделоднусторонухарактера
Баллантрэ, теперь мнепредстояло увидеть идругую. Именно Баллантрэ первым
заметил мое появление и некоторое замешательство. Он вскочил со стула.
--Так этоя занял место добрейшегоМаккеллара! --вскричал он.--
Джон, поставь прибор мистеруБалли! Клянусь, я никого непотревожу, а стол
достаточно велик для всех нас.
Я не верилушам,-- до тогодружелюбно звучалего голос, --и счел
обманом чувств,когда он взял меня за плечи и, смеясь, усадил на мое место.
И пока Джон ставил емуновый прибор, онподошел к креслу отца и наклонился
над стариком, атот поднялвзор на сына, и онипогляделидруг на друга с
такойспокойнойнежностью,чтояневольнопротерглазавнесебяот
изумления.
Нои дальше все шло в том жедухе. Ниодного резкого слова, ни одной
кривойусмешки.Онотбросил дажесвойрезкийанглийскийговор истал
говорить на родномшотландскомнаречии,что придавало особую прелесть его
почтительнымречам; и хотяманерыегоотличалисьизысканностью,чуждой
простым нравам Дэррисдира, все же это былане навязчивая учтивость, которая
унижала бы нас, -- напротив, она была нам приятна. В продолжение всего ужина
онсбольшимпочтениемчокалсясомною,оборачивался,чтобысказать
милостивое словоДжону, нежно поглаживаярукуотца,рассказывал забавные
случаи из своих приключений,с умилением вспоминал старые днив Дэррисдире
-- словом,поведение его было так чарующе, а сам он так обаятелен и красив,
чтоя неудивлялсятому,что милорди миссис Генрисиделиза столом с
сияющими лицами, а Джон прислуживал нам, роняя слезы из глаз.
Как только ужин окончился, миссис Генри поднялась, чтобы уйти.
-- Это не было у вас в обычае, Алисой, -- сказал он.
-- Теперь я всегда так делаю, -- ответила она, что было неправдой, -- и
яжелаю вам добройночи. Джеме,и приветствую вас--воскресшего...--
сказала она, и голос ее пресекся и задрожал.
Бедный мистер Генри,которому итакнесладко пришлось за столом, был
теперьв полномсмятении:его радовало,что жена уходит,огорчаласама
причина этого, наконец, ошеломила горячность ее слов.
Сосвоейстороны,яподумал,чтояздесьлишний,исобирался
последовать за миссис Генри, но Баллантрэ заметил мое намерение.
-- Что вы, мистер Маккеллар, --сказалон.-- Ясочту это за прямую
неприязнь.Яне могудопустить,чтобывы ушли,это значило бы,что вы
считаете меня непросто блудным сыном, но ичужаком, и позвольте напомнить
вам, где -- в собственном отчем доме! Нет, садитесь и выпейтееще стаканчик
с мистером Балли.