Никогда ни слова об отце, жене или о Баллантрэ, -- только два-три дня ум его
был всецело поглощенвоспоминаниями прошлого. Он воображал себя мальчиком и
вспоминал, как играл в детстве сбратом. Ичто было особеннотрогательно:
оказывается, Баллантрэв детстве едва избежал гибели, и, вспоминая об этом,
мистер Генри снова и снова тревожно кричал: "Джемми тонет! Спасите Джемми!"
Это, как я говорил, очень трогало и миссис Генри и меня, но в остальном
бред этот был не в пользу моего хозяина. Он, казалось, взялся подкрепить все
наветы брата, словностараясь представить себя человекомчерствым, всецело
поглощенным стяжанием. Будь я один, я бы иухом не повел, но, слушая его, я
все время прикидывал, какое впечатлениеэто должно производить на его жену,
и говорил себе, что он все ниже падает в ее глазах. На всем земном шаре один
я по-настоящемупонимал его,и я считал своим долгом раскрытьэто хотя бы
ещеодномучеловеку. Суждено ли ему былоумеретьи унести ссобойсвои
добродетели, или он должен был выжить и принять на свои плечи печальный груз
воспоминаний,ясчиталсвоим долгомсделать так, чтобыонбылдолжным
образомоплакан в первом случае, аво втором -- от всегосердцаобласкан
человеком, которого он больше всего любил, -- женою.
Не находя возможности объяснитьсяна словах, я остановился наконец на,
так сказать,документальном разоблачении ив течение ряда ночей, свободных
отдежурства,за счетснаподготовил то, чтоможнобыло назватьнашим
бюджетом. Но это оказалось самойлегкой частьюдела, а то, что оставалось,
--то есть вручение всего подготовленного миледи, -- было мнепочти что не
по силам; Несколько дней я носил под мышкойцелуюсвязку документови все
выжидалудобного стеченияобстоятельств,котороепомоглобымне начать
разговор. Не стану отрицать, чтоудобные случаи были, но каждый раз языку
меня прилипал к гортани; и,мне кажется, я и по сейдень носил бы ссобой
сверток, еслибысчастливый случай не избавил меня от всехколебаний. Это
случилось ночью,когда я покидалкомнату, так и невыполнив задуманного и
кляня себя за трусость.
-- Что это выносите с собою? --спросила она. -- Все эти дния вижу
вас все с тем же свертком.
Не говоря ни слова, я вернулся в комнату, положил сверток на стол перед
неюиоставилее однусмоимидокументами. Теперь ядолжендатьвам
представление о том, что в них заключалось. А дляэтого, можетбыть, лучше
всего воспроизвести письмо, которое было предпослано моему отчету и черновик
которого, следуясвоейпривычке,ясохранил.Этопокажеттакже, какую
скромную роль играл я во всем этом деле, как бы нистарались некоторые люди
представить все по-другому.
Дэррисдир, 1757 г.
Милостивая государыня!
Смеювасуверить,чтобезуважительнойпричиныя быникогдане
осмелился выйти из рамоксвоего положения; но ябыл свидетелем того, сколь
многозла проистекловпрошломдлявсего вашего благородного дома из-за
злополучной скрытности, ибумаги,которые я осмеливаюсьпредложить вашему
вниманию,являютсяфамильными документами, с коимивам следует непременно
ознакомиться.
При сем прилагаю опись с необходимыми пояснениями и остаюсь, милостивая
государыня, готовый к услугам, покорный слуга вашей милости
Эфраим Маккеллар.
Опись документов
А. Черновики десятиписем Эфраима Маккеллара кдостопочтенному Джемсу
Дьюри, эсквайру, именуемому также владетелемБаллантрэ, за время пребывания
последнего в Париже от... (следуют даты).
Примечание. Читать, сопоставляя с В, и С.
В. Три подлинных письма вышеупомянутого Баллантрэк вышеупомянутому Э.
Маккеллару от... (следуют даты).
С. Три подлинныхписьмавышеупомянутогоБаллантрэк достопочтенному
Генри Дьюри, эсквайру от... (следуют даты).
Примечание. Письма были вручены мне мистером Генри для ответа.Копии с
моих ответов А4, А5 и А9 прилагаются. Смысл ответов мистера Генри, черновика
которых у меня несохранилось, ясен из последующихписем его бессердечного
брата.
О.Переписка (в подлинниках икопиях)за последние три года,кончая
текущим январем, междувышеупомянутымБаллантрэимистером... помощником
министра... всего 37.
Примечание. Найдены среди бумаг Баллантрэ.
Какни был я измучен бессонницей иунынием, я все же немог сомкнуть
глаз. Всю ночь напролет я ходил взад и вперед по комнате,раздумывая, какой
будет результатмоейзатеи,и временами раскаиваясь,что так безрассудно
вмешался встольинтимноедело, и как только началосветать, я уже был у
дверей комнаты больного.
Миссис Генри распахнула ставни и даже окна, потомучто было тепло. Она
сидела, глядя прямо перед собой, туда, где не было ничего, кроме рассветного
небанадлесами. Она даженеобернулась назвук моихшагов, иэто мне
показалось плохим предзнаменованием.
-- Сударыня, -- начал я, -- сударыня! -- Но дальше продолжать не смог.
А миссис Генри не пришла мнена помощь ни словом.Тем временем я стал
собиратьбумаги,раскиданные по столу, и с первоговзгляда меня поразило,
что их стало меньше. Я просмотрел их раз и другой; переписки с министром, на
которую я возлагал такие надежды, нигде не было. Я посмотрел на камин: между
тлеющимжаромещеизвивалиськлочки обуглившейся бумаги.И тут всюмою
робость как рукой сняло.
-- Божеправый!-- вскричал я голосом, совсем неуместнымв комнате
больного. -- Боже правый, что сделали вы, сударыня, с моими бумагами?!
-- Я сожгла их, --сказала, оборачиваясь, миссис Генри. -- Достаточно,
даже слишком достаточно и того, что их видели мы с вами.
-- Хорошо же вы потрудились сегодня ночью! --кричал я. -- И всеэто,
чтобы спастирепутацию человека,которыйелхлеб измены, проливаякровь
товарищей с той же легкостью, с какой я извожу чернила!
-- Чтобы спасти репутацию семьи, которой вы служите,мистер Маккеллар,
-- возразила она, -- и для которой вы уже сделали так много.
-- Семьи, которой я нехочу больше служить, -- кричал я, -- потому что
силмоих нет! Вы сами вышибли меч из моих руки оставили нас беззащитными.