В это время в дверях появилсясам милорд, и мы поделились с ним нашими
планами.
-- Я и слышатьоб этом не хочу! -- вскричал он. -- Он подумает, чтоя
его испугался.С божьей помощью я останусь в своемдоме, внем и умру. Не
родился еще человек,который может выжить меня. Что бы ни было, здесь я жил
и здесь останусь, и наплевать мне на всех дьяволов и самого сатану!
Я не могу передатьздесь всей горячности его тона, но мы с миледи были
поражены, особенно я -- свидетель его недавней сдержанности.
Миледипосмотрела на меня; взглядее дошел до самогомоего сердцаи
вернул мнесамообладание.Я сделалей незаметнознакуйти и,оставшись
наедине с милордом, который с полубезумнымвидом метался по комнате, твердо
положил ему руку на плечо.
-- Милорд, -- сказал я. -- Мнепридется говорить начистоту еще раз,и
если в последний, тем лучше, потому что я устал от этой роли.
-- Ничто неизменит моего решения. Я не отказываюсьвыслушать вас, но
ничто не изменит моего решения.
Онговорилтвердо,безтени прежней ярости, и этооживиловомне
надежды.
-- Нучтоже,--сказаля.-- Я могупозволить себеи напрасные
разговоры. -- Я указалрукой на кресло, он уселся ипосмотрел наменя. --
Мне помнятся времена, когда миледи не оказывала вам должного внимания.
-- Я никогдане говорил об этом, пока это былотак, -- весь вспыхнув,
возразил милорд. -- Но теперь все изменилось.
-- И если бы вызнали, насколько! -- заметиля. -- Еслибы вы знали,
как все изменилось! Теперьвсе наоборот. Теперь миледи ищет вашего взгляда,
вашегослова, -- да,и напрасно. Знаете ли вы,скем она коротает время,
пока вы разгуливаете по окрестностям? Она радакоротать свой досуг снеким
старым скучным управляющим по имени Эфраим Маккеллар. И мне кажется,что вы
насобственном опыте испытали, чтоэтозначит,потомучто,еслияне
ошибаюсь,вынекогдаи самивынужденыбылипроводитьвремя втойже
компании.
-- Маккеллар! -- воскликнул милорд, порывистовскакивая.-- Боже мой,
Маккеллар!
-- Ни мое, ни божье имя ничегоне изменятв том, что я вам говорю, --
сказал я. -- Это истинная правда.Вам ли, такмного страдавшему, причинять
те жестрадания другому?Таковли долг христианина? Новытак поглощены
новым другом, что все старые друзья забыты.Все они начистоизгладились из
вашей памяти. И все же они были с вами в самую мрачную пору, и первая из них
-- миледи.Априходитли вамнаум миледи?Приходит ли вам наум, что
пережила она в туночь? И какой женой она с тех пор стала для вас? Нет! Для
васвопросчести -- остаться и встретить еголицом к лицу,и она обязана
будет остатьсясвами. Конечно! Честьмилорда --великое дело. Новы-то
мужчина,а онатолько женщина.Женщина, которуювы поклялись защищать, и
более того, -- мать вашего сына.
-- В том, что выговорите, Маккеллар,много горечи, --сказал он, --
но,видит бог, боюсь,что это горькая правда. Яоказался недостоин своего
счастья. Позовите сюда миледи.
Миледибыла поблизости,ожидаяконцаразговора.Когда я привелее
обратно, милорд взял наши руки и прижал их к своему сердцу.
--У меня в жизнибылодвоедрузей,-- сказалон. -- Всехорошее
исходило от них. И раз вы единодушны в своем решении, я был бы неблагодарной
скотиной, если бы... -- он замолчал,иглазаего наполнилисьслезами. --
Делайте со мной чтохотите, -- продол жал он, -- но только не думайте... --
он снова приостановился. -- Делайте со мной что хотите. Видит бог, я люблю и
уважаю вас!
И, выпустив наши руки, он повернулся и отошел к окну.
Но миледи побежала за ним, повторяя:
-- Генри! Генри! -- и с рыданиями обняла его.
Явышел, прикрылза собоюдверьиотвсегосердцавозблагодарил
господа.
Зазавтракоммыпо желанию милорда все собралиськ столу. Баллантрэ
успел кэтому времени стянуть с себя свои латаные ботфорты и оделся в более
подходящийкслучаю костюм;СекундраДассуже небылзакутанвсвои
покрывала,оноблачилсявприличныйчерныйкамзол,которыйтолько
подчеркивал его необычность, иоба они стояли, глядя в большоеокно, когда
милорд с семейством вошелв залу. Ониобернулись; черныйчеловек (как его
уже успели прозвать в доме) склонился в земном поклоне, тогдакак Баллантрэ
поспешил вперед,чтобыпо-семейному приветствовать вошедших. Однако миледи
остановилаего,церемонносделавему реверансиздальнего углазалы и
удерживая при себе детей. Милорд несколько выдвинулся вперед; и вот все трое
Дэррисдировстояли лицом к лицу. Рука времени коснуласьвсехтроих: на их
изменившихсялицахя,казалось, читалmementomori [39] и особенно меня
поразило то,что меньше всего пострадалот времени самый порочный изних.
Миледи уже совсем превратилась в матрону, которой пристало почетное место за
столомвоглавесонмадетей идомочадцев. Милордстал слабна ногии
сутулился;походкаунего сделалась какая-топодпрыгивающая,словноон
перенял ееумистераАлександера. Лицоосунулосьикак-товытянулось;
временами на нем мелькаластранная, какмне казалось, не то горькая, не то
беспомощная усмешка. АБаллантрэ держался прямо,хотя и с видимым усилием;
лобегопересекаламеждубровямиглубокаяскладка,губыбылисжаты
повелительнои строго.В нем была суровость иотблеск величияСатаныиз
"Потерянного рая" [40]. Глядя на него, я не мог подавить восхищения и только
дивился, что он больше не внушает мне страха.
И в самом деле (по крайней мере, за столом), он, казалось, утратил свою
былуювласть, и ядовитые клыкиегозатупились.Мы знавалиего чародеем,
повелевавшимстихиями,асейчасэтобылсамыйзаурядныйджентльмен,
болтавший с соседями за обеденным столом.