Съ наступленiемъ лeтапогнали крестамимeченныхъовецъ ещевышевъ
горы.Неизвeстнооткуда, съкакойстороны,начиналъ доноситься журчащiй
металлическiйзвонъ, плылъ, обволакивалъ,вызывалъуслушателястранную
щекотку ворту,и вотъ, въоблакe пыли, сeрой, курчавой густыней, лились,
мягко толкаясь, овечьи спины въ перемeнчивой и подвижной тeснотe, и влажный,
полый, услаждающiй всe чувства звонъ колокольцевъвсе росъ, наливался, такъ
таинственно,словно звучала самая пыль, клубящаясянадъ овцами; порою одна
выбиваласьизъстада,пробeгалатрусцой,илохматаясобакамолчаее
оттeснялавъстадо,исзадишелъ, мягко ступая,пастухъ,--извонъ
колокольцевъ чуть мeнялся вътембрe, становился опять глуше, тише, но долго
ещестоялъ въ воздухe, {54} вмeстe съ летучей пылью. "Ахъ, какъ славно", --
шепталъ просебяМартынъ, дослушавъзвонъдоконца,и продолжалъ путь,
любимуюсвоюпрогулку,начинавшуюся деревенскойдорогой итропинками въ
еловойглуши.Боръвнезапнорeдeлъ,появлялиськрутыесочныелуга,
каменистаястежкаспускаласьмеждуживыхъизгородей;иногданавстрeчу
поднималась коровасъ мокрой розовой мордой,останавливалась,похлестывая
хвостомъ,и,качнувъголовой вбокъ,проходила,ислeдомъзанейшла
проворнаястарушкасъдубинкойикидаланаМартына недоброжелательный
взглядъ. А ниже, за тополямии кленами, бeлeла большаягостиница,хозяинъ
которой былъ въ отдаленномъ родствe съ Эдельвейсомъ.
За это лeто Мартынъещебольше окрeпъ,увеличилсяразмахъплечъ, и
голосъпрiобрeлъровныйинизкiй звукъ.Межъ тeмъ на душeунего было
сумбурно,и чувство, несовсeмъ понятное, возбуждали такiя вещи, какъ дачная
прохлада въ комнатахъ, стольотчетливая послe наружной жары, толстый шмель,
съ обиженнымъ жудомъстучащiй по потолку, еловыялапы на синевe неба,или
крeпкiй коричневый боровикъ, найденный на опушкe. Будущая поeздка въАнглiю
волновалаирадовалаего. ВоспоминанiеобъАллe Черносвитовойдостигло
окончательнаго совершенства,и онъ себe говорилъ,чтонедостаточно цeнилъ
фалерское счастье. Жажда, которую та, утоляя,только обострила, такъ мучила
еговъ этигорные лeтнiедни, что поночамъ онъ долгоне могъ забыться,
представляя себe, средимногихъприключенiй, всeхътeхъженщинъ, которыя
ждутъеговъсвeтающихъгородахъ,и,случалось,повторялъвслухъ
какое-нибудь женское имя -- Изабелла, {55} Нина, Маргарита, -- еще холодное,
нежилоеимя, пустойгулкiйдомъ,кудамедлитъ вселитьсяхозяйка, --и
гадалъ,какоеизъэтихъ именъстанетъвдругъживымъ,стольживымъи
естественнымъ,чтоуженикогданельзябудетъпроизнестиеготакъ
таинственно,какъсейчасъ. Апоутрамъ приходилаизъ деревнипособлять
старой горничной племянница ея Марiя, семнадцатилeтняя дeвочка, оченьтихая
и миловидная,сътемно-розовыми щеками и тугозакрученными вокругъ головы
желтыми косами.
Апоутрамъ приходилаизъ деревнипособлять
старой горничной племянница ея Марiя, семнадцатилeтняя дeвочка, оченьтихая
и миловидная,сътемно-розовыми щеками и тугозакрученными вокругъ головы
желтыми косами. Бывало такъ, что Мартынъ въ саду, аона вдругъ распахиваетъ
верхнее окошкои,отряхнувъ тряпку,замираетъ,глядя,бытьможетъ,на
овальныя тeни облаковъ, скользящiя по склонамъ горъ; затeмъ проводитъ тыломъ
рукиповискуимедленно отворачивается. Мартынъ поднималсявъ комнаты,
опредeлялъ посквознякамъ, гдe происходитъ уборка,и средиблеска мокрыхъ
половицъ Марiя, задумавшись, стояла на колeняхъ:онъ видeлъ ее со спины, ея
черные шерстяныечулкии зеленое,въгорошинку,платье.Она никогда не
смотрeланаМартына, только разъ -- иэто было событiе -- проходя мимо съ
пустымъведромъ,неопредeленноинeжноулыбнулась,однаконеему,а
цыплятамъ.Онъупорно давалъ себeобeтъ заговорить съней, да потихоньку
обнять,но однажды,послeея ухода,СофьяДмитрiевнапотянуланосомъ,
поморщиласьи поспeшнооткрыла всe окна,-- иМартынъпроникся къ Марiи
досадливымъ отвращенiемъ и толькооченьпостепенно, по мeрeея слeдующихъ
далекихъ появленiй, -- въ раскрывшемсяокнe, иливъпросвeтe листвы близъ
колодца, -- опять началъ поддаваться очарованiю, но уже боялся приблизиться.
Такъчто-тосчастливое,томное,{56}его издалеказаманивало,но было
обращено некъ нему. Какъ то разъ, забравшисьвысоковъ горы, онъ сeлъ съ
ногами на большойлобатый камень,и снизу, вьющейся тропой, прошлостадо,
музыкально и грустно булькая, а затeмъ двое, оборванный, веселыймужчинаи
дeвушка,которая, все посмeиваясь, вязала находучулокъ. Онипрошли, не
взглянувъна Мартына, словно былъонъ безплотенъ, и онъдолго слeдилъза
ними: мужчина, не мeняя шага, перекинулъ руку черезъ плечо спутницы, и по ея
затылку видно было, чтоона все вяжетъ,вяжетъ,неторопливо спускаясьвъ
другуюдолину.Анетооколотенниснойплощадкипередъгостиницей
появлялись, крича,бeлeясьплатьями иотмахиваясьракетами отъоводовъ,
барышни съголымируками, но, какътолько онeначиналииграть --какая
топорность,какаябезпомощность,--тeмъболeе, что самъ Мартынъ игралъ
превосходно,разбивалъ въ лоскъ любогомолодого аргентинца изъгостиницы,
ибосызмалаусвоилъладъ,необходимыйдлянаслажденiяприродойшара,
согласованностьвсeхъчленовъ,такъчтокаждыйударъпо бeломумячу,
начинаясь съ дугового налета,ещедлитсяпослeзвучной вспышки ракетныхъ
струнъ, проходя помышцамъ рукидо самаго плеча,какъ бы замыкаяплавный
кругъ, изъ котораго такъ же плавно родится слeдующiй. Въ жаркiй августовскiй
день возникъ на площадкe профессiональный игрокъ, БобъКитсонъ изъ Ниццы, и
предложилъ Мартыну партiю. Знакомая глупая дрожь -- отместка слишкомъ живого
воображенiя. Все же Мартынъ началъ хорошо,то прихлопывая мячъна излетъ у
самой сeтки, то съзадней черты мощно лупя въотдаленнeйшiй уголъ.