Это возбуждало недоумeнiе, -- и только одинъ Дарвинъ, большой, сонный
англичанинъвъканареечно-желтомъджамперe,развалясьвъкреслe,сопя
трубкой и глядя въ потолокъ, одобрительно кивалъ. {68}
Этотъ Дарвинъ, зачастивъ вечерами къ Мартыну, подробно освeтилъ, ему въ
назиданiе,нeкоторыястрогiя, исконныяправила:неполагаетсястуденту
ходить по улицe въ шляпeи въ пальто, какъбы холодно нибыло;нельзя ни
здороваться за руку, ни желать добраго утра,а слeдуетъ всякагознакомаго,
будьонъ самъТомпсонъ,объявившiйвойнуатому,привeтствовать широкой
улыбкой и развязнымъ междометiемъ. Нехорошо кататься по рeкe въ обыкновенной
гребной лодкe, --для этогоестьроброи,пирогиидругiе виды шлюпокъ.
Никогда ненужно повторять старыяуниверситетскiя остроты,которыми сразу
увлекаютсяновички."Нопомните,--мудродобавилъ Дарвинъ,--ивъ
соблюденiиэтихъ традицiй не слeдуетъзаходитьслишкомъ далеко, и иногда,
чтобы огорошитьснобовъ,бываетъполезновыйти наулицу въ котелкe,съ
зонтикомъподмышкой".У Мартынасоздалось впечатлeнiе,чтоДарвинъуже
давно, нeсколько лeтъ,въуниверситетe, ионъ пожалeлъего, какъжалeлъ
всякаго домосeда.Дарвинъего поражалъсвоейсонностью,медлительностью
движенiй, какой-токомфортабельностьювсегосущества.Стремясьвънемъ
возбудить зависть, Мартынъ нахрапомъ емуразсказалъ освоихъ странствiяхъ,
безсознательно прибавивъ кое-что изъприсочиненнаго въ угоду Бэссъ, иедва
замeтивъ,какъвымыселъутвердился.Этипреувеличенiябыливпрочемъ
невиннагосвойства:два-трипикниканакрымскойЯйлeпревратилисьвъ
постоянноебродяжничествопостепямъ,съпалкойикотомкой,Алла
Черносвитова -- въ таинственную спутницу поeздокъ на яхтe, прогулкисъней
-- въ долгое пребыванiе на одномъ изъ греческихъ острововъ, алиловая черта
Сицилiи -- въ {69} сады ивиллы.Дарвинъодобрительнокивалъ,глядявъ
потолокъ. Глазау негобыли голубоватые, пустые,безъ всякаговыраженiя;
подошвы,которыя онъвсегда казалъ, такъ какъ любилъ полулежачiя позы,съ
высокоиудобнопристроенныминогами,былиснабженысложнойсистемой
резиновыхънашлепокъ. Всевъ немъ,начиная отъэтихъ прочно подкованныхъ
ногъ и кончая костистымъ носомъ, было добротно, велико и невозмутимо.
XV.
Разатри въ мeсяцъ Мартынапризывалъ тотъ профессоръ, который слeдилъ
запосeщенiемъ лекцiй, навeщалъ въ случаeнездоровiя, давалъ разрeшенiе на
поeздкивъ Лондонъ идeлалъзамeчанiяпоповоду штрафовъ,навлекаемыхъ
приходомъ домой за-полночь или неношенiемъ по вечерамъ академическаго плаща.
Этобылъ сухонькiй старичекъ, съ вывернутыми ступнямии острымъ взглядомъ,
латинистъ, переводчикъ Горацiя, большой любитель устрицъ. "Вы сдeлали успeхи
въ языкe, -- какъ-то сказалъ онъ Мартыну.
"Вы сдeлали успeхи
въ языкe, -- какъ-то сказалъ онъ Мартыну. -- Это хорошо. Много ли у васъ уже
набралосьзнакомыхъ?""О,да",--отвeтилъМартынъ. "АсъДарвиномъ,
напримeръ,вы подружились?" "О,да", -- повторилъМартынъ."Ярадъ. Это
великолeпный экземпляръ. Три годавъ окопахъ, Францiя и Месопотамiя, крестъ
Викторiи и ниодного ушиба, нинравственнаго, ни физическаго. Литературная
удача могла бы вскружить ему голову, но и этого не случилось". {70}
Кромeтого,чтоДарвинъ,прервавъуниверситетскоеученiе,ушелъ
восемнадцатилeтънавойну, анедавновыпустилъкнигу разсказовъ,отъ
которыхъ знатоки безъ ума, Мартынъ услышалъ,что онъ первоклассный боксеръ,
что дeтство онъ провелъ на Мадерe и на Гавайскихъ островахъ, и что его отецъ
--извeстныйадмиралъ.СобственныймаленькiйопытъпоказалсяМартыну
ничтожнымъ,жалкимъ,онъустыдилсянeкоторыхъсвоихъросказней.Когда
вечеромъ къ нему ввалился Дарвинъ, былоисмeшно, и неловко.Онъ принялся
исподвольвыуживатьпро войну,прокнигу,--иДарвинъотшучивался и
говорилъ,чтолучшаякнига, имъ написанная,этомаленькоепособiедля
студентовъ,котороеназывалосьтакъ:"Полноеописанiешестидесяти семи
способовъ проникнуть въ колледжъ Троицы послe закрытiя воротъ, съ подробнымъ
планомъстeнъ ирeшетокъ,первоеипослeднееизданiе,множестворазъ
провeренное ниразунепопавшимсяавторомъ".НоМартынъ настаивалъна
своемъ, на важномъ, на книгe разсказовъ, отъ которыхъ знатокибезъума,и
наконецъ Дарвинъ сказалъ: "Ладно, я дамъ. Пойдемъ ко мнe въ логово".
Своелогово онъобставилъсамъпособственномувкусу:былитамъ
какiя-то сверхъестественно удобныя кожаныя кресла,въ которыхътeло таяло,
углубляясьвъ податливуюбездну,ана каминe стоялабольшая фотографiя:
разомлeвшая,набоку лежащаясука и круглыеналивныезадки ея шестерыхъ
сосунковъ. Даи вообще студенческихъ комнатъ Мартынъ уже перевидалъ немало:
былитакiя,какъ его,--милыя,ножильцомънехоленыя,съчужими,
хозяйскими, вещами, -- была комната спортсмена {71}съ серебряными трофеями
на каминeи сломанымъ весломъ на стeнe,была комната,заваленная книгами,
засыпанная пепломъ, была, наконецъ, комната, гаже которой трудно сыскать, --
почти пустая,съ яркожелтыми обоями, комната, гдeвсегооднакартина, но
затоСезаннъ,(эскизъуглемъ,женообразнаязагогулина),дастоитъ
раскрашенныйдеревянныйепископъчетырнадцатаговeкасъпротянутой
культяпкой.ДушевнeйвсeхъбылакомнатаДарвина,особенноесли
присмотрeться, пошарить: чегостоило,напримeръ, собранiе номеровъ газеты,
которую Дарвинъ издавалъ вътраншеяхъ: газета былавеселая, бодрая, полная
смeшныхъ стиховъ,Богъ знаетъ,какъи гдe набиралась, и въ ней помeщались
радикрасотыслучайныяклише,рекламыдамскихъкорсетовъ, найденныя въ
разгромленныхъ типографiяхъ.