КромeДарвина и Муна, онъ пригласилъ русскагостудента,
котораго всe называли просто по имени -- Вадимъ, -- и теперь не зналъ, ждать
ли его или приступать къ чаепитiю.Этобылъпервый разъ, что Зилановасъ
дочерью прieхала навeстить его, и онъвсе боялся насмeшки со стороныСони.
Онабыла вътемно-синемъкостюмe ивъкрeпкихъкоричневыхъ башмачкахъ,
длинный язычекъкоторыхъ,пройдявнутри, подъ шнуровкой,откидывалсяи,
прикрываяшнуровкусверху,заканчивалсякожанойбахромой;стриженые,
жестковатые на видъ,черныеволосы ровнойчолкой находили на лобъ; къея
тускло-темнымъ,слегкараскосымъ глазамъстранношлиямкинаблeдныхъ
щекахъ. Утромъ, когдаМартынъ встрeтилъ ееи Ольгу Павловну на вокзалe,и
потомъ,когдаонъпоказывалъимъстаринныедворы,фонтанъ,аллеи
исполинскихъ голыхъ деревьевъ, изъ которыхъ съ карканьемъ тяжело и неряшливо
вымахивали вороны, Соня была молчалива, чeмъ-то недовольна, говорила, что ей
холодно.Глядя черезъкаменныяперилана рябую рeчку,на матово-зеленые
берегаи сeрыя башни,она прищурилась и освeдомилась у Мартына, собирается
ли онъ eхать къЮденичу.Мартынъ удивленно отвeтилъ, что нeтъ. "А вонъ то,
розоватое, что это такое?" "Этозданiе библiотеки", -- объяснилъ Мартынъи
спустя нeсколько минутъ, идярядомъсъСонейи ея матерью подъ аркадами,
загадочнопроговорилъ:"Одни бьютсяза призракъпрошлаго,другiе --за
призракъ будущаго". "Вотъименно,--подхватилаОльга Павловна.--Мнe
мeшаетъ по-настоящему воспринять Кембриджъ то,чтонаряду съ этими чудными
старыми зданiями масса автомобилей,велосипедовъ, {80} спортивные магазины,
всякiефутболы". "Въфутболъ, --сказалаСоня, --игралии вовремена
Шекспира. А мнe вотъ не нравится, что говорятъ пошлости". "Соня, пожалуйста.
Сократись", --сказала Ольга Павловна."Ахъ,яне про тебя", -- отвeтила
Сонясовздохомъ. Дальше шли молча."Кажется,забусило",-- проговорилъ
Мартынъ,вытянувъруку."Выбыеще сказалипанъДождинскiйили князь
Ливень", -- замeтилаСоня и на ходу перемeнила шагъ,чтобъ итти въ ногу съ
матерью.Потомъ,зазавтракомъвълучшемъгородскомъресторанe,она
повеселeла. Ееразсмeшили"обезьянья" фамилья прiятеля Мартынаи дiалоги,
которые Дарвинъвелъсъ необыкновенноуютнымъ старичкомъ-лакеемъ. "Вы что
изучаете?" --любезноспросилаОльга Павловна. "Я?Ничего,--отвeтилъ
Дарвинъ. -- Мнe просто показалось, что въ этой рыбe на одну косточку больше,
чeмъ слeдуетъ". "Нeтъ-нeтъ,я спрашиваю,что вы изучаете изънаукъ. Какiя
слушаете лекцiи". "Простите, я васъ не понялъ, -- сказалъ Дарвинъ. -- Но все
равновашъ вопросъзастаетъменяврасплохъ.Памятьу менякакъ тоне
дотягиваетъ отъ одной лекцiи до другой. Еще нынче утромъ яспрашивалъ себя,
какимъ предметомъ я занимаюсь.
-- Но все
равновашъ вопросъзастаетъменяврасплохъ.Памятьу менякакъ тоне
дотягиваетъ отъ одной лекцiи до другой. Еще нынче утромъ яспрашивалъ себя,
какимъ предметомъ я занимаюсь. Мнемоникой? Врядъ ли". Послe обeда была опять
прогулка, но куда болeе прiятная, такъ какъ, во-первыхъ, вышло солнце, а, во
вторыхъ,Дарвинъ всeхъ повелъ въгаллерею,гдeимeлось,по его словамъ,
старинное, замeчательно прыткое эхо,-- топнешь, а оно, какъ мячъ, стукнетъ
въ отдаленную стeну. И Дарвинътопнулъ, но никакого эхо не выскочило, и онъ
сказалъ, что очевидно его купилъ какой-нибудь американецъ для своего дома въ
Массачусетсe.Затeмъпритекли {81} къ Мартыну въ комнату, ивскорe явился
АрчибальдъМунъ,иСонятихо спросила уДарвина,почемуупрофессора
напудренъносъ.Мунъплавнозаговорилъ,щеголяячудеснымисочными
пословицами. Мартынъ находилъ,что Соня ведетъ себя нехорошо. Она сидeла съ
каменнымълицомъ,новдругъневпопадъсмeялась,встрeтясьглазамисъ
Дарвиномъ,который, закинувъногуна ногу,уминалъпальцемътабакъвъ
трубкe. "Чтожеэто Вадимънеидетъ?" --безпокойносказалъМартынъ и
потрогалъ полныйбочокъ чайника."Ну, ужъ наливайте",-- сказала Соня,и
Мартынъ завозился съчашками.Всe умолклии смотрeли на него. Мунъ курилъ
смугло-желтую папиросу изъ породы тeхъ, которыявъ Англiи зовутся русскими.
"Часто пишетъ вамъ вашаматушка?" -- спросила Зиланова. "Каждую недeлю", --
отвeтилъ Мартынъ. "Она поди скучаетъ", -- сказала Ольга Павловна и подула на
чай. "А лимона, якакъ посмотрю, у васъ и нeтъ", --тонко замeтилъ Мунъ --
опять по-русски.Дарвинъ вполголоса попросило Соню перевести. Мунъ нанего
покосился и перешелъ на англiйскую рeчь: нарочито и злобно изображая среднiй
кембриджскiйтонъ,онъ сказалъ,что былъ дождь, но теперь прояснилось, и,
пожалуй,дождябольшенебудетъ,упомянулъорегаттe,обстоятельно
разсказалъ всeмъ извeстный анекдотъ о студентe, шкапe и кузинe, -- и Дарвинъ
курилъ и кивалъ, приговаривая: "Очень хорошо, сэръ, очень хорошо. Вотъонъ,
подлинный, трезвый британецъ въ часы досуга". {82}
XVIII.
Раздалсятопотъна лeстницe,и, съразмахуоткрывъдверь,вошелъ
Вадимъ.Одновременноеговелосипедъ,которыйонъ оставилъ въпереулкe,
приладивъ опущенную педаль къкраю панели, съ дребежжанiемъ упалъ, -- этотъ
звонъ всe услышали, ибо второй этажъ находился на пустяковойвысотe. Руки у
Вадима, маленькiя, съ обгрызанными ногтями,были красны отъ холода рулевыхъ
роговъ.Лицо, покрытое необыкновенно нeжнымъ ировнымъ румянцемъ, выражало
оторопeлоесмущенiе;онъ его скрывалъ,быстро дыша,словно запыхался, да
потягиваяносомъ,въкоторомъ всегда было сыро. Былъ онъ одeтъ въмятые,
блeдно-сeрыефланелевые штаны,въ прекрасно сшитыйкоричневыйпиджакъи
носилъ всегда,во всякуюпогодуи во всякое время,старыя бальныя туфли.
Продолжая посапыватьи растерянноулыбаться, онъ со всeмипоздоровалсяи
подсeлъ къДарвину, котораго очень любилъ ипочему-то прозвалъ "мамкой".