Послeднiй разговоръ съмужемъ Софья Дмитрiевна вспомнила полностью, со
всeми подробностями и оттeнками, въ тотъ день, когда пришло въ Ялту извeстiе
оегосмерти.Мужъсидeлъуплетенагостолика,осматривалъкончики
короткихъ,растопыренныхъпальцевъ, ионаему говорила, что такънельзя
дальше, что они давно чужiе другъ другу, что онаготова хоть завтра забрать
сынаиуeхать.Мужълeнивоулыбалсяихрипловатымъ,тихимъголосомъ
отвeчалъ, что она права, увы, права, и говорилъ, что онъ уeдетъ отсюда самъ,
да и въгородeсниметъотдeльную квартиру. Его тихiй {14}голосъ, мирная
полнота, а пуще всего -- пилочка, которой онъ во всякое время терзалъ мягкiе
ногти, выводили ееизъ себя, --и ей казалось, что есть чудовищное въ томъ
спокойствiи, съ которымъ они оба разсуждаютъ оразлукe, хотябурныя рeчи и
слезы былибы, конечно, еще ужаснeе.Погодя онъподнялсяи, пиляногти,
принялся ходитьвзадъ и впередъпо комнатe, и съ мягкой улыбкой говорилъ о
житейскихъмелочахъбудущей розной жизни(нелeпуюроль игралапри этомъ
карета),-- и вдругъ, ни съ того, ни съ сего, проходя мимо открытаго рояля,
двинулъ со всейсилысжатымъ кулакомъ поклавишамъ, и это было, словно въ
раскрывшуюсянамигъдверьворвался нестройныйвопль;послeчегоонъ
прежнимъ тихимъ голосомъ продолжалъпрерванную фразу, а проходя опятьмимо
рояля, осторожно его прикрылъ.
Смерть отца, котораго онъ любилъ мало, потрясла Мартынаименно потому,
что онъ не любилъ его какъ слeдуетъ, а кромe того онъ не могъ отдeлаться отъ
мысли, что отецъумеръ въ немилости. Тогда-тоМартынъвпервые понялъ, что
человeческаяжизнь идетъ излучинами, ичтовотъ, первый плесъ пройденъ, и
что жизнь повернулась въ ту минуту, когда матьпозвалаего изъ кипарисовой
аллеи на верандуисказаластраннымъголосомъ: "Яполучилаписьмоотъ
Зиланова", --а потомъ продолжалапо-англiйски:"Яхочу,чтобъты былъ
храбрымъ,очень храбрымъ,этоотвоемъ отцe, егобольше нeтъ".Мартынъ
поблeднeлъ и растерянно улыбнулся, а затeмъ долго блуждалъпо Воронцовскому
парку, повторяя изрeдкадeтскоепрозванiе, котороекогда-то далъ отцу,и
стараясь представить себe, -- и съ какой-то теплойи томной убeдительностью
{15} себeпредставляя, -- чтоотецъ его рядомъ,спереди, позади,вотъ за
этимъ кедромъ, вонъ на томъ покатомъ лугу, близко, далеко, повсюду.
Быложарко, хотя недавнопрошелъ бурныйдождь. Надъ лаковой мушмулой
жужжалимясныямухи.Въбассейнeплавалъзлойчерныйлебедь,поводя
пунцовымъ, словнонакрашенымъклювомъ.Съминдальныхъдеревецъ облетeли
лепесткии лежали,блeдные,натемной землeмокройдорожки,напоминая
миндали въпряникe. Невдалекe отъогромныхъ ливанскихъкедровъ росла одна
единственная березка съ тeмъ особымънаклономълиствы(словно расчесывала
волосы, спустила пряди съ одной стороны,да такъ и застыла), какойбываетъ
толькоуберезъ.
Невдалекe отъогромныхъ ливанскихъкедровъ росла одна
единственная березка съ тeмъ особымънаклономълиствы(словно расчесывала
волосы, спустила пряди съ одной стороны,да такъ и застыла), какойбываетъ
толькоуберезъ.Проплылабабочка-парусникъ,вытянувъисложивъсвои
ласточковыехвосты.Сверкающiйвоздухъ, тeни кипарисовъ,-- старыхъ,съ
рыжинкой, съ мелкими шишками, спрятаннымизапазухой,-- зеркально-черная
вода бассейна,гдe вокругълебедя расходилиськруги,сiяющая синева, гдe
вздымался, широкоопоясанный каракулевойхвоей, зубчатый Ай-Петри,-- все
былонасыщеномучительнымъблаженствомъ,иМартынуказалось,чтовъ
распредeленiи этихъ тeней и блеска тайнымъ образомъ участвуетъ его отецъ.
"Если бы тебe было не пятнадцать, а двадцать лeтъ, -- вечеромъ того дня
говорилаСофьяДмитрiевна, -- еслибы гимназiю ты уже кончилъ, иесли бъ
меняужене было насвeтe,ты бы,конечно,могъ, ты, пожалуй,былъ бы
обязанъ..." Она задумалась посреди словъ,представивъ себe какую-тостепь,
какихъ-товсадниковъвъ папахахъистараясьиздалиузнатьсрединихъ
Мартына. Но онъ, слава {16} Богу,стоялъ рядомъ, въ открытой рубашкe,подъ
гребенкуостриженный,коричневыйотъ солнца,со свeтлыми,незагорeвшими
лучиками у глазъ. "А eхать въ Петербургъ... -- вопросительно произнесла она,
ина неизвeстнойстанцiиразорвался снарядъ, паровозъвсталъ надыбы...
"Вeроятно это все когда-нибудь кончится, --сказала она,спустя минуту. --
Пока женадо придумать что-нибудь"."Япойду выкупаюсь, --примирительно
вставилъМартынъ.--Тамъ Коля, Лида,всe". "Конечно,пойди, -- сказала
СофьяДмитрiевна.--Въобщемъреволюцiяпройдетъ,ибудетъстранно
вспоминать,иты оченьпоправилсявъКрыму.Ивъялтинскойгимназiи
какъ-нибудь доучишься. Посмотри, какъ тамъ хорошо освeщено, правда?"
Ночьюоба, и мать исынъ,не могли уснутьи думалио смерти. Софья
Дмитрiевна,стараясь думатьтихо,то-естьне всхлипыватьи невздыхать
(дверьвъкомнатусына былаполуоткрыта),опять вспоминала,подробно и
щепетильно,все то, чтопривело къразрыву съмужемъ, и, провeряя каждое
мгновенiе, она ясно видeла, что тогда-то и тогда-то нельзя было ей поступить
иначе, ивсе-такитаиласьгдe-тоошибка, ивсе-таки,еслибыонине
разстались,онънеумеръ бы такъ, одинъ, въ пустой комнатe, задыхающiйся,
безпомощный, вспоминающiй, быть можетъ, послeднiй годъ ихъсчастья (не ахти
какогосчастья)ипослeднююзаграничную поeздку,Бiаррицъ,прогулку на
Круа-де-Мугеръ, галлерейки Байонны.Была нeкая сила, въ которуюона крeпко
вeрила,столь жепохожаяна Бога, скольпохожинаникогданевидeннаго
человeкаегодомъ,еговещи, его теплица ипасeка,далекiй голосъ его,
случайноуслышанный ночьювъполe.