Вскорe поeздъ затормозилъ и остановился
вомракe.Сталидоноситьсястраннобезплотныевагонныезвуки,чей-то
бубнящiй голосъ, чей-то кашель, потомъ прошелъ по коридору голосъ матери, и,
сообразивъ,что родителивозвращаютсяизъ вагона-ресторана и по дорогe въ
смежное отдeленiемогутъкънему заглянуть, Мартынъпроворно метнулся въ
постель.Погодяпоeздъдвинулся, новскорeсталъокончательно,издавъ
длинный, тихо свистящiй вздохъ облегченiя, при чемъ по темному купэ медленно
прошли блeдныяполосысвeта. Мартынъ снова поползъкъстеклу,и былъ за
окномъ освeщенный дебаркадеръ,и съглухимъ стукомъчеловeкъкатилъ мимо
желeзнуютачку, ананей былъ ящикъсътаинственной надписью "Fragile".
Мошкии однабольшущаябабочка кружились вокругъ газовагофонаря; смутно
шаркали по платформe, переговариваясь на ходу о неизвeстномъ, какiе-то люди;
и затeмъ поeздъ лязгнулъбуферамиипоплылъ,-- прошлииушлифонари,
появилсяи тоже прошелъ ярко озаренный снутристеклянный домикъсъ рядомъ
рычаговъ, -- качнуло, поeздъ перебралъ рельсы, и все потемнeло за окномъ, --
опять бeгущая ночь. И снова, откуда ни возьмись, уже не между двухъ холмовъ,
а какъ-то гораздо ближе и осязательнeе, повысыпали знакомые огни, и паровозъ
такътомительно,такъзаунывносвистнулъ,чтоказалось,иемужаль
разстатьсясъ ними.Тутъ сильнохлопнуло что-то,ипроскочилъ встрeчный
поeздъ, проскочилъ, {29} и какъ будто его и не было вовсе, --опятьбeжала
волнистая чернота, и медленно рeдeли неуловимые огни.
Когдаони навсегдазакатились,Мартынъ укрeпилъсторкуилегъ,а
проснулся очень рано, и ему показалось, что поeздъ идетъ плавнeе, развязнeе,
словно приноровился къбыстромубeгу. Икогда онъсторку отстегнулъ,то
почувствовалъмгновенноеголовокруженiе,ибовъдругуюсторону,чeмъ
наканунe,бeжалаземля,и раннiй пепельно-блeдный свeтъ яснаго небатоже
былъ неожиданный, и совершенно были вновe террасы оливъ по склонамъ.
Со станцiипоeхали въ Бiаррицъвънаемномъландо, пыльнойдорогой,
окаймленной пыльной ежевикой, и, такъ какъ ежевику Мартынъ видeлъ впервые, а
станцiяпочему-тозваласьНегритянкой,онъбылъполонъвопросовъ.Въ
пятнадцать лeтъ онъсравнивалъ крымское моресъ моремъвъБiаррицe:да,
бискайскiяволны были выше,прибой сильнeе, -- и толстый беньеръ-баскъвъ
черномъ, всегда мокромътрико("гибельнаяпрофессiя", -- говорилъотецъ)
бралъ Мартына заруку, велъ его въ мелкуюводу, затeмъ обаповорачивались
спиной къприбою, и съгрохотомъ налетала сзади огромная волна, потопляя и
опрокидывая весь мiръ.На первой, зеркальной полосъ пляжа буролицая женщина
съ сeдыми завитками на подбородкe встрeчалавыкупавшихся, накидывала имъ на
плечимохнатыяпростыни, а дальше, въпахнувшей смолой кабинкe, служитель
помогалъсдернуть липкiйкостюмъ иприносилъшайкугорячейводы, почти
кипятка, куда полагалось погрузить ноги.
Затeмъ, одeвшись,сидeлина{30}
пляжe, --матьвъбольшой бeлой шляпe, подъ бeлымънаряднымъзонтикомъ,
отецъ тожеподъ зонтикомъ, номужскимъ, изабелловаго цвeта; Мартынъ же, въ
завороченныхъ допаха штанишкахъ, полосатой фуфайкe и загорeлойсоломенной
шляпeсъанглiйскойнадписьюналентeвокругътульи(ЕгоВеличества
"Непобeдимый"),строилъизъпеска крeпость, окруженнуюрвами.Проходилъ
вафельникъвъ беретe,со скрежетомъ вертeлъ рукояткойкраснагожестяного
боченка съ товаромъ, и большiе,гнутыекуски вафли,смeшанные съ летучимъ
пескомъи морскойсолью,остались однимъ изъживeйшихъвоспоминанiй той
поры. А за пляжемъ, на каменной променадe,заливаемой вънепогодуволной,
бойкая,немолодая,нарумяненная цвeточница продeвалагвоздику въпетлицу
отцовскаго бeлаго пиджака, и отецъ при этомъ смeшно и добродушно смотрeлъ на
процедуру продeванiя, выпятивъ нижнюю губу и прижавъ наморщенный подбородокъ
къ отвороту.Было жалко покинутьвъ концe сентября веселоемореибeлую
виллу съ корявой смоковницей въ саду, все нехотeвшей дать хотьодинъ зрeлый
плодъ. На обратномъ пути остановились мeсяца на полтора въБерлинe, гдeпо
асфальтовымъ мостовымъ съ трескомъ прокатывалимальчишкина роликахъ, -- а
иногда даже взрослый съ портфелемъ подмышкой. И были изумительные игрушечные
магазины(локомотивы,туннели,вiадуки),итеннисъзагородомъ,на
Курфюрстендамe, и звeздная ночьВинтергартена, ипоeздкавъ сосновые лeса
Шарлоттенбурга свeжимъ и яснымъ днемъ въ бeломъ электрическомътаксомоторe.
НаграницeМартынъспохватился,чтозабылъвъвагонeвставочкусо
стеклышкомъ,{31}въкоторомъ,ежелиприложитьглазъ,вспыхивалъ
перламутрово-синiйпейзажъ,авовремяобeданавокзалe(рябчикисъ
брусникой) проводникъ ее принесъ, и отецъ далъ ему рубль. Въ Вержболовe было
снeжно, морозно, натендерeвздымалась цeлаягора дровъ, багровый русскiй
паровозъ былъ снабженърасчистнымъ вeеромъ, обильныйбeлый паръ,клубясь,
выливалсяизъогромнойтрубысъширокимъразваломъ.Нордъ-Экспрессъ,
обрусeвъ въВержболовe, сохранилъ коричневую облицовку, носталъ по новому
степеннымъ, широкобокимъ, жарко отопленнымъ, и не сразудавалъ полный ходъ,
адолгораскачивался послeостановки.Въголубомъкоридорe былоочень
прiятнопримоститься на откидномъ сидeнiиу окна,и мимоходомъпогладилъ
Мартынапоголовeтолстыйзобатыйпроводникъ въ шоколадномъ мундирe. За
окномъ тянулись бeлыя поля, кое-гдeнадъ снeгомъ торчали ветлы; у шлагбаума
стояла женщина въ валенкахъ, съ зеленымъ флагомъ върукe; мужикъ, соскочивъ
съ дровней,закрывалъ рукавицами глаза пятившейся лошаденкe. Аночьюбыло
нeчто особенное:мимочернаго зеркальнагостеклапролеталитысячи искръ
огненнымъ стрeльчатымъ росчеркомъ.
VII.
Вотъсътого годаМартынъстрастнополюбилъпоeзда,путешествiя,
дальнiеогниираздирающiевопли паровозовъвътемнотeночи,и яркiе
паноптикумымгновенныхъ полустанковъ, сълюдьми, которыхъне увидишь {32}
больше никогда.