Потом я делаю рисунки вилки, расчески, крышек от банок и швов на своих джинсах с помощью притирания. Самая подходящая бумага для этого - разлинованная, но для множества рисунков лучше использовать туалетную. Сегодня я нарисовал кота и попугая, игуану и енота, Санта-Клауса, и Муравья, и Счастливчика, и всех моих друзей из телевизора друг за другом, и себя самого - короля Джека. Закончив, я смотал бумагу обратно в рулон, чтобы можно было им вытирать попу. От другого рулона я отрезал кусочек, чтобы написать письмо Доре, но для этого мне пришлось заточить красный карандаш гладким ножом. Я сильно нажимаю на карандаш, поскольку он такой короткий, что от него почти ничего не осталось. Я пишу очень хорошо, только иногда переворачиваю буквы задом наперед. "Позавчера мне исполнилось пять, ты можешь съесть последний кусочек пирога, но у нас нет для него свечей, с любовью, до свидания, Джек". В начале слова "пирога" бумага немного порвалась.
- Когда Дора его получит?
- Ну, - говорит Ма, - я думаю, через несколько часов это письмо попадет в море, потом его выбросит на берег…
Ее слова звучат очень смешно, потому что она сосет ледяной кубик, чтобы уменьшить боль в зубе. Берег и море существуют только в телевизоре, но я думаю, что, если послать письмо, они ненадолго станут настоящими. Я спускаю воду в туалете, и письмо уносится вместе с ней.
- А кто его найдет? Диего?
- Наверное. И отвезет его своей кузине Доре…
- В своем "джипе-сафари". Зум-зум через джунгли.
- Так что она получит твое письмо завтра утром. Или самое позднее - в обед.
Ледяной кубик уже не так выпирает за маминой щекой.
- Покажи!
Ма высовывает язык - на нем лежит маленький кубик.
- Я думаю, у меня тоже болит зуб.
Но Ма отмахивается от меня:
- Брось, Джек.
- Нет, правда болит. Ой-ой-ой.
Ее лицо меняется.
- Если хочешь пососать лед, так соси, и не надо ничего придумывать.
- Мне больно.
- Меня этим не испугаешь.
А я и не собирался ее пугать.
- Может быть, он заболит, когда мне будет шесть.
Доставая из холодильника кубики, она громко выдыхает:
- У врунишки вспыхнули штанишки.
Но я не вру, а только притворяюсь.
Снаружи идет дождь, Бог на нас не смотрит. Мы поем песни "Штормовая погода", "Идет дождь" и еще одну о том, как пустыня ждет дождя.
На ужин у нас рыбные палочки с рисом, я давлю лимон, но он не настоящий, а из пластика. Однажды у нас был настоящий лимон, но он слишком быстро закончился. Ма закапывает кусочек своей рыбной палочки в землю под цветком.
По вечерам планеты мультфильмов нет, наверное, потому, что темно, а у них на телевидении нет ламп. Я выбираю программу, где готовят еду, но только не настоящую, потому что у них нет консервных банок. Потом я переключаюсь на планету фитнеса, где люди в нижнем белье на разных машинах много раз подряд выполняют одни и те же движения. Я думаю, их здесь заперли. Но эта программа быстро заканчивается, и начинается программа о строителях сборных домиков. Они собирают дома самых разных форм и красят их в миллионы различных оттенков. Дома похожи на множество соединенных между собой комнат. Люди в телевизоре живут в основном в них, но иногда выходят наружу и попадают под погоду.
- А что, если передвинуть кровать сюда? - предлагает Ма.
Я удивленно смотрю на нее, а потом туда, куда она показывает.
- Но это же телевизионная стена.
- Это мы ее так называем, - отвечает Ма, - но кровать, наверное, войдет сюда, если поставить ее между туалетом и… нам придется немного отодвинуть шкаф. Тогда мы поставим на ее место комод, а на него телевизор.
Но я с силой трясу головой:
- Тогда мы ничего не увидим.
- Нет, увидим, мы же будем сидеть вот здесь, в кресле-качалке.
- Это плохая идея.
- Хорошо, забудем об этом. - Ма складывает руки на груди.
Женщина в телевизоре плачет, потому что ее дом стал желтым.
- Может быть, ей больше нравится коричневый? - спрашиваю я.
- Нет, - говорит Ма. - Она плачет от счастья.
- Это очень странно. - Может, ей грустно и радостно одновременно, как тогда, когда по телевизору передают красивую музыку?
- Нет, она просто дура. Давай выключим телевизор.
- А можно через пять минут? Ну пожалуйста.
Ма отрицательно качает головой.
- Тогда давай поиграем в попугая, у меня ведь получается все лучше и лучше.
Я напряженно вслушиваюсь в слова телевизионной женщины, потом говорю: "Моя мечта осуществилась, должна сказать вам, Доррен, что даже в самых смелых мечтах я не могла представить себе такое, а карнизы…" Но тут Ма выключает телевизор. Я хочу спросить ее, что такое карниз, но думаю, что она все еще обдумывает свой безумный план - как передвинуть мебель.
Забравшись в шкаф, я не сплю, а считаю наши стычки с Ма. За три дня у нас произошло три ссоры: одна - из-за свеч, другая - из-за мышонка и третья - из-за Счастливчика. И мне хочется снова стать четырехлетним, если пять лет означают постоянные ссоры с Ма.
- Спокойной ночи, комната, - очень тихо говорю я. - Спокойной ночи, Ма и шарик.
- Спокойной ночи, плита, - говорит Ма, - и спокойной ночи, стол.
Я улыбаюсь.
- Спокойной ночи, бумажный мяч, спокойной ночи, ноги, замок, спокойной ночи, ковер.
- Спокойной ночи, воздух, - говорит Ма.
- Спокойной ночи, все звуки.
- Спокойной ночи, Джек.
- Спокойной ночи, Ма, и не забудь про клопа.
- Ночь, скорее засыпай, - говорит Ма, - клоп, малютку не кусай!
Когда я просыпаюсь, окно на крыше ярко-голубое, снега на нем нет даже в уголках. Ма сидит на своем стуле, держась за щеку - значит, у нее опять болит зуб. Она смотрит на стол, на котором стоят две вещи. Я вскакиваю и хватаю одну из них.
- Это же джип! Джип с дистанционным управлением! - Я вожу его по воздуху - он красный и величиной с мою ладонь. Прямоугольная дисташка серебристого цвета. Когда я нажимаю на одну из кнопок своим большим пальцем, колеса джипа начинают крутиться - жж-жж-жж.
- Это тебе запоздалый подарок на день рождения.
Я знаю, что его принес Старый Ник, но Ма не говорит мне об этом. Я не хочу есть подушечки, но Ма говорит, что я буду играть со своим джипом только после завтрака. Я съедаю двадцать девять подушечек и больше уже не могу. Ма говорит, что нельзя выбрасывать еду, и доедает все остальное.
Я заставляю свой джип двигаться с помощью одной лишь дисташки. У нее тонкая серебристая антенна, я могу делать ее длинной или короткой, как мне захочется. Одна кнопка заставляет джип двигаться вперед или назад, а другая - поворачивать вправо или влево. Если же я нажму обе одновременно, машину парализует, словно в нее попала отравленная стрела, и она говорит аргххх.
Ма заявляет, что надо начинать уборку, ведь сегодня вторник.
- Осторожнее с ним, - предупреждает она. - Не забывай, что его легко сломать.
Я это знаю, - все на свете ломается.
- И если ты будешь все время гонять его, то батарейки сядут, а у нас других нет.
Я заставляю джип объехать всю комнату, это легко, только по краям ковра он застревает, потому что ковер под его колесами собирается в складки. Дисташка - начальница, она говорит:
- Ну давай, выезжай, а то тащишься, как черепаха. Объезжай дважды вокруг ножки стола, лентяй. Крути своими колесами.
Иногда джип устает, и его колеса крутятся со звуком грррр. Потом шаловливая машинка прячется в шкаф, но дисташка чудесным образом находит ее и заставляет ездить туда и обратно, долбя дверцы шкафа.
По вторникам и пятницам у нас всегда пахнет уксусом. Ма трет под столом тряпкой, которая когда-то была моей пеленкой. Я уверен, что она смахнула паутину, но теперь мне уже не до паутины. Потом она достает пылесос, который ревет и гоняет пыль - ва-ва-ва.
Джип прячется от него под кроватью.
- Выходи оттуда, мой маленький джипчик, - говорит ему дисташка. - Если ты станешь рыбой в реке, я превращусь в рыбака и поймаю тебя сетью.
Но хитрый джип затаился под кроватью. Усталая дисташка засыпает, убрав антенну, а джип подкрадывается к ней сзади и вытаскивает батарейки, ха-ха-ха.
Я играю с джипом и дисташкой весь день, только когда я моюсь в ванне, они стоят на столе, чтобы не заржаветь. Когда мы с Ма кричим, я поднимаю их прямо к окну, и джип как можно громче вращает своими колесами.
Ма ложится, снова держась за щеку. Время от времени она делает несколько глубоких вздохов подряд.
- Почему ты так долго выдыхаешь?
- Пытаюсь победить боль.
Я сажусь у ее головы и убираю с ее глаз волосы. Лоб у нее липкий от пота. Она хватает меня за руку и крепко сжимает.
- Все в порядке, Джек.
Но я вижу, что не в порядке.
- Хочешь поиграть с джипом, дисташкой и со мной?
- Чуть попозже.
- Когда ты будешь играть, то отвлечешься и забудешь про свою боль.
Она слабо улыбается, но ее следующий выдох больше похож на стон.
В 5:57 я говорю:
- Ма, уже почти шесть.
И она встает, чтобы приготовить ужин.
Джип и дисташка сидят в ванной, поскольку там теперь сухо, и это их пещера, где они прячутся.
- А ты знаешь, джип умер и улетел на небеса, - говорю я, стараясь побыстрее съесть свои кусочки цыпленка.
- Неужели?
- А потом ночью, когда Бог уснул, джип выбрался оттуда и спустился по стеблю гороха в нашу комнату, чтобы повидаться со мной.
- Как мило с его стороны.
Я съедаю три зеленые фасолины и делаю большой глоток молока, потом еще три - в тройках они проходят гораздо быстрее. Конечно, глотать их пятерками было бы еще быстрее, но я не могу этого сделать, поскольку впятером они не пролезут в горло. Однажды, когда мне было четыре, Ма написала в списке того, что надо купить: "Зеленая фасоль / другие замор. зеленые ов.", а я вычеркнул слова "зеленая фасоль" оранжевым карандашом, и она решила, что это очень смешно. Под конец я ем мягкий хлеб, потому что люблю держать его во рту, когда он размокает от слюны.
- Спасибо, младенец Иисус, особенно за кусочки цыпленка, - говорю я, - и, пожалуйста, не присылай мне подольше зеленую фасоль. Послушай, а почему мы благодарим младенца Иисуса, а не его?
- Кого?
Я киваю на дверь.
Ее лицо становится злым, хотя я не называл его имени.
- За что нам его благодарить?
- Но ты же как-то сказала ему спасибо за продукты и еще за то, что он убрал снег и купил мне штаны.
- Нечего подслушивать.
Иногда, когда она по-настоящему злится, ее рот почти не открывается.
- Он не достоин, чтобы его благодарили.
- Но почему?
Ма грубо обрывает меня:
- Он только приносит нам разные вещи. Не по его воле растет в поле пшеница.
- В каком поле?
- Не по его воле светит солнце, идет дождь и все остальное.
- Но, Ма, хлеб приходит к нам совсем не с поля.
Она крепко сжимает губы.
- Почему ты сказала…
- Пришло время смотреть телевизор, - быстро говорит Ма.
Сегодня она включает видеофильм, я обожаю видео. Обычно Ма смотрит кино вместе со мной, но не сегодня. Я запрыгиваю на кровать и учу джип и дисташку болтать ногами. Сегодня я смотрю Рианну, Т. И., леди Гагу, Кейни Уэста.
- А почему рэперы носят темные очки даже ночью? - спрашиваю я Ма. - У них что, глаза болят?
- Нет, они просто хотят казаться крутыми. И чтобы фанаты не смотрели им все время в лицо, потому что они такие знаменитые.
Я ничего не понимаю.
- А почему фанаты знаменитые?
- Да не фанаты, а певцы.
- А они что, не хотят быть знаменитыми?
- Думаю, что хотят, - говорит Ма и встает, чтобы выключить телевизор. - Но им хочется побыть и наедине с собой.
Пососав молока, я прошу Ма разрешить мне взять с собой в постель джип и дисташку, ведь они мои друзья, но она не позволяет. Она говорит, что они постоят на полке, пока я буду спать.
- А то они еще задавят тебя ночью.
- Не задавят, они обещают.
- Послушай, давай сделаем так - поставим джип на полку, а ты будешь спать с дисташкой, потому что она маленькая, особенно если убрать антенну. Договорились?
- Договорились.
Убрав джип, я забираюсь в шкаф, и мы разговариваем через щелку.
- Благослови Бог Джека, - говорит Ма.
- Благослови Бог Ма и сделай так, чтобы у нее не болел зуб. Благослови Бог джип и дисташку. Благослови Бог все, что есть здесь, в открытом космосе и еще джип. Ма?
- Да?
- А куда мы деваемся, когда засыпаем?
Я слышу, как она зевает.
- Никуда. Мы остаемся здесь.
- Тогда что такое сны? - Я жду ответа. - Они что, из телевизора? - Но она не отвечает. - Может быть, мы переселяемся в телевизор, когда нам снятся сны?
- Нет. Никуда мы не переселяемся. Мы все время здесь. - Ее голос звучит словно издалека.
Я лежу, поджав ноги, и трогаю пальцами кнопки на дисташке. Я шепчу:
- Не можете уснуть, маленькие кнопочки? Ну хорошо, пососите немного. - Я прикладываю их к своим соскам, и они по очереди сосут. Я почти совсем уснул.
Бип-бип. Это дверь.
Я напряженно вслушиваюсь. В комнату врывается холодный воздух. Если бы я высунул голову из шкафа, то через открытую дверь увидел бы звезды, космические корабли, планеты и пришельцев, которые носятся повсюду в своих НЛО. Как бы мне хотелось, как бы мне хотелось, как бы мне хотелось их увидеть!
Бум - это захлопывается дверь, и Старый Ник рассказывает Ма, что одних продуктов не было, а цены на другие стали совершенно невообразимыми.
Интересно, посмотрит ли он на полку и увидит ли джип. Он принес его мне, но, я думаю, сам с ним не играл. Он не знает, как рычит джип, когда я включаю дисташку, - врумммм.
Ма разговаривает с ним недолго. Щелк - выключается лампа, и Старый Ник начинает скрипеть кроватью. Сегодня для разнообразия я считаю не пятерками, а единицами. Но так я сбиваюсь со счета и снова перехожу на пятерки. Так быстрее, и у меня получается триста семьдесят восемь скрипов.
Наконец все стихает. Я думаю, он уснул. Интересно, а Ма тоже засыпает, когда он отключается, или бодрствует и ждет, когда он уйдет? А может, они оба спят, а я бодрствую, как странно. Я могу нарисовать их обоих в кровати или сделать что-нибудь еще. Интересно, а как они спят - рядышком или на разных концах кровати?
И тут мне в голову приходит ужасная мысль.
А что, если он тоже сосет у Ма молоко? Разрешает ли ему Ма или говорит: "Ни за что, это только для Джека"?
Если он напьется молока, он может превратиться в настоящего! Мне хочется вскочить и закричать. Я нахожу на дисташке кнопку включения и нажимаю на нее - она становится зеленой. Было бы хорошо, если бы магическая сила дисташки заставила колеса джипа крутиться прямо на полке. Тогда Старый Ник в ужасе проснется, ха-ха-ха.
Я нажимаю на кнопку "вперед", но ничего не происходит. Ах ты, черт, я же забыл вытащить антенну. Я вытягиваю ее на всю длину и снова нажимаю кнопку, но дисташка все равно не работает. Тогда я высовываю антенну в щель - теперь она снаружи, а я внутри. Я нажимаю на кнопку. Я слышу слабый звук. Это, наверное, у джипа закрутились колеса, и тут…
БАХХХХХ!
Старый Ник ревет, - я никогда еще не слышал, чтобы он так ревел. Он поминает Иисуса, но ведь это сделал не младенец Иисус, а я. Включается лампа, свет сквозь щель бьет мне в глаза, и я зажмуриваюсь. Я откатываюсь назад и закрываюсь одеялом с головой.
Старый Ник орет:
- Что это ты задумала?
Голос у Ма заспанный, она говорит:
- Что с тобой? Тебе приснился кошмар?
Я кусаю одеяло - оно мягкое, словно серый хлеб у меня во рту.
- Ты хотела со мной расправиться? Это правда? - Его голос звучит уже тише. - Я уже говорил тебе однажды, что если ты…
- Я спала, - отвечает ему Ма приглушенным тоненьким голоском. - Смотри, смотри - это дурацкий джип свалился с полки.
Джип совсем не дурацкий.
- Извини, - говорит Ма, - извини, надо было поставить его в другое место, тогда бы он не упал. Мне и вправду очень, очень…
- Ладно, успокойся.
- Давай включим свет…
- Нет, - отвечает Старый Ник. - С меня довольно.
Никто ничего не говорит. Я читаю - один бегемот, два бегемота, три бегемота…
Бип-бип, это дверь открывается, а потом захлопывается, бум. Он ушел. Лампа гаснет. Я ощупываю пол у шкафа в поисках дисташки и обнаруживаю ужасную вещь. Ее антенна стала короткой и острой - наверное, она сломалась.
- Ма, - шепчу я.
Нет ответа.
- Дисташка сломалась.
- Спи. - У нее такой хриплый и пугающий голос, что мне показалось, будто это не она.
Я пять раз пересчитываю свои зубы; у меня всякий раз получается двадцать, но я делаю это снова и снова. Ни один из зубов не болит, но, может быть, заболит, когда мне будет шесть.
Я, наверное, все-таки уснул, потому что вдруг снова просыпаюсь. Я лежу в шкафу, в комнате темно. Ма еще не забрала меня к себе в кровать. Почему? Я открываю дверцы и прислушиваюсь к ее дыханию. Она еще спит; она же не могла сойти с ума во сне, правда?
Я забираюсь под одеяло. Я лежу рядом с Ма, не касаясь ее. От нее исходит жаркое тепло.
Глава 2
ПРАВДИВЫЙ РАССКАЗ
Утром, поедая подушечки, я замечаю на шее у Ма темные пятна.
- У тебя на шее грязь.
Ма в это время пьет воду, и, когда она глотает, ее кожа двигается.
Но ведь это совсем не грязь, думаю я. Я зачерпываю подушечки, но они слишком горячие, и я выплевываю их обратно в оплавленную ложку. Мне кажется, это Старый Ник оставил на ее шее следы. Я хочу что-то сказать, но у меня не получается. Я делаю еще одну попытку.
- Извини, это из-за меня джип свалился ночью с полки.
Я встаю со стула, и Ма обнимает меня.
- Чего ты хотел этим добиться? - спрашивает она. Голос у нее по-прежнему хриплый.
- Показать ему.
- Что?
- Я был, я был, я был…
- Все хорошо, Джек. Успокойся.
- Но дисташка сломалась, и вы все на меня злитесь.
- Послушай, - говорит Ма. - Мне совершенно безразличен твой джип.
Я удивленно мигаю:
- Это был подарок.
- Я сержусь из-за того, - ее голос становится все более громким и скрипучим, - что ты его разбудил.
- Кого - джипа?
- Нет, Старого Ника. - Она так громко произносит это имя, что я вздрагиваю. - Ты его напугал.
- Он испугался меня?
- Он не знал, что это сделал ты, - говорит Ма. - Он подумал, что я решила его убить, сбросив тяжелый предмет на голову.
Я зажимаю рот и нос, но мой смех все равно просачивается наружу.
- Здесь нет ничего смешного.
Я снова смотрю на ее шею, на следы, оставленные на ней пальцами Старого Ника, и больше уже не смеюсь.
Подушечки все еще слишком горячие, и мы ложимся в постель и крепко прижимаемся друг к другу.