– Вольфрам, который мы получаем из Китая, везется через Россию, не так ли?
– Правильно.
– И когда мы разорвем пакт, мы окажемся отрезанными от крупнейшего источника вольфрама.
– Теперь вы понимаете, почему я хотел видеть вас в мундире, прежде чем объяснить суть задания.
– Сузана Лопес, – кивнув, сказал Фельзен. – Вы хотите, чтобы я использовал знание португальского, которому меня обучила любовница, для закупки вольфрама.
– У Португалии крупнейшие запасы в Европе, но не из‑за одного же знания португальского мы поручаем вам это задание.
– Чем не подошел вам Кох?
Лерер лишь отмахнулся, как от неприятного запаха.
– Этот слишком прост, – сказал он. – Такая работа требует хитрости, ловкости, знания людей, таланта игрока, знаете ли, умения блефовать. А всеми этими качествами обладаете вы, мы уже могли убедиться в этом на деле. А кроме того, Сузана никогда не назвала бы Коха simpãtico. Согласны?
– Так что, мне предстоит закупать вольфрам для СС?
– Нет‑нет, для Германии. Отдел вооружений в военном министерстве возглавляет Вальтер Шайбер, который, будучи крупным химиком, в то же самое время много лет состоит в нашей партии и, как известно, всецело ей предан. Рейхсфюрер Гиммлер хочет быть уверен в возможности наращивать выпуск вооружения. Но к вам это все отношения не имеет. Ваша задача – прибрать к рукам каждый килограмм вольфрама, на который еще не подписан контракт.
– Не подписан контракт? А на что он уже подписан?
– Самый крупный рудник – Бералт – принадлежит британцам. В Бералте добывают две тысячи тонн в год. Французы владеют рудником Буралья, где добыча составляет шестьсот тонн. В прошлом году Британский торговый союз подписал контракт с Буральей, но через вишистское правительство нам удалось добиться отмены его. Мы контролируем лишь небольшой рудник, называемый Силвикола, где добывается максимум несколько сот тонн. Остальное – в открытой продаже.
– А сколько нам требуется?
– На этот год – три тысячи тонн.
За спиной Фельзена тикали часы. Снег заметал крышу и снежными вихрями за окном устремлялся вниз.
– Можно мне теперь закурить? – спросил Фельзен. Лерер кивнул. – Вы сказали, что крупнейший из рудников вырабатывает в год лишь две тысячи?
– Верно. И это еще не самая большая из ваших проблем. Торговая палата Соединенного Королевства собирается организовывать предварительные закупки. Вам придется задействовать большое количество так называемой свободной рабочей силы, а также собственных ваших людей и связанных с нами португальских агентов. Вам надо будет наладить доставку, прибегнув к… как бы это выразиться… нетрадиционным методам.
– Контрабанда?
Лерер вытянул толстую шею, выпростав ее из воротничка.
– Вам придется отслеживать действия ваших соперников и координировать действия агентов‑иностранцев.
– А этот их португальский вождь, доктор Салазар, как он?..
– Занимается политической эквилибристикой. У него старые связи с британцами, которые они мечтают оживить. Но скоро он поймет, что находится между двух огней, и тогда мы возьмем его в оборот.
– И когда я отбываю в Португалию?
– В Португалию вы не отбываете. Пока. Сначала будет Швейцария. Сегодня днем.
– Сегодня днем? А как же завод? Я же никому не передал дела! Это абсолютно невозможно! Исключено!
– Это приказ, герр гауптштурмфюрер! – ледяным тоном проговорил Лерер. – А невыполнимых приказов не бывает. В час дня за вами прибудет машина. И не опаздывайте.
Ровно в час дня Фельзен стоял возле своего дома.
И не опаздывайте.
Ровно в час дня Фельзен стоял возле своего дома. Он был в форме, но в собственном пальто поверх нее и хмуро следил, как рабочий в комбинезоне клеит на стену соседней аптеки красно‑черный плакат с надписью «Спасибо фюреру».
Эве он звонил все утро, но так и не дозвонился. Наконец, собрав вещи и обговорив с Вендтом все необходимые дела, он добежал до ее дома, где принялся колотить в дверь и орать под окнами, пока тот же самый жилец, который накануне велел ему заткнуться, не выглянул с намерением продолжить скандал. Но, увидев под его пальто мундир, он осекся и тут же стал сама любезность. С приторной вежливостью он объяснил, что Эва Брюке уехала – он сам видел, как накануне утром она садилась в такси с чемоданами, герр гауптштурмфюрер.
Ковылявшая по обледенелой Нюрнбергерштрассе старуха, поравнявшись с закутанной в пальто съежившейся фигурой Фельзена и заметив его недовольное лицо, быстро окинула взглядом улицу и ткнула палкой в сторону аптеки.
– За что это емуспасибо? – сказала она, тяжело дыша и сопровождая пыхтение выразительным взмахом свободной руки в меховой перчатке. – За их дрянной нацистский кофе? А как прикажете печь пироги без яиц? Вот за что его стоит поблагодарить, так это за «Фёлькишер беобахтер» – газета мягче их туалетной бумаги!
Внезапно она замолкла, увидев в распахнувшемся пальто черный мундир Фельзена. И со спринтерской скоростью бросилась прочь по обледенелому тротуару.
Подъехал Лерер в «мерседесе» с шофером. Шофер загрузил в багажник вещи. Они миновали старуху, все еще не одолевшую поворота на Гогенцоллернштрассе, и Фельзен рассказал о ней Лереру.
– Ее счастье, что не наткнулась на кого‑нибудь более жесткого, – заметил Лерер. – Наверно, и вам следовало проявить жесткость. Жесткость вам еще понадобится.
– Не со старухами же на улице, герр группенфюрер!
– Выборочность тут – признак слабости, – возразил Лерер и потер стекло толстым пальцем в черной перчатке.
Выехав из Берлина, они направились на юго‑запад на Лейпциг, затем по заснеженным просторам в сторону Веймара, Айзенаха и Франкфурта. Лерер всю дорогу не отрывался от бумаг – читал и делал пометки корявым, неразборчивым почерком.
Предоставленный самому себе, Фельзен думал об Эве и не мог припомнить в ней какого‑нибудь заметного изменения – все те же долгие вечера с выпивкой, веселым смехом, джазом, любовь, в которой она была ненасытна, ссоры, когда она швыряла в него всем, что попадалось ей под руку.
Казалось бы, ничто не предвещало разрыва, за исключением того случая с еврейскими девушками. После этого она долго была как пришибленная – бледная, робкая, рассеянная. Но это прошло, да и какое это могло иметь к нему отношение?
Фельзен покосился на Лерера – тот напевал что‑то, глядя в окно.
В гостиницу на окраине Карлсруэ они прибыли уже в сумерки. Фельзен прилег у себя в номере, а Лерер, заняв кабинет управляющего, принялся кому‑то названивать. Ужинали они вдвоем. Лерер казался рассеянным, пока его не позвали к телефону. Вернулся он в приподнятом настроении и заказал коньяк в гостиную к камину.
– И кофе! – громогласно добавил он. – Настоящий, а не эти негритосские выжимки!
Он тер ляжки, грел зад у камина и озирался, словно отвык от обстановки простой придорожной гостиницы.
– Я не встречал вас в «Красной кошке», – сказал Фельзен, пробуя подойти к теме с другого бока.
– А я вас там видел, – сказал Лерер.
– С Эвой вы давно знакомы?
– Почему вы интересуетесь?
– Я подумал, откуда вы знаете о моих прошлых романах. Ведь это она знакомила меня со всеми этими девушками… в том числе и с той, что играла в покер.