Да, в конце концов, и наш Симор всю жизнь до самой смерти не меньше нас
всехчувствовалнасебе влияние нашей "родословной". Я уже упоминал, что,
хотя,по-моему,труднонайти более л_и_ч_н_ы_е стихи, чем стихи Симора, и
чтовнихоноткрывается весь, до конца, все же ни в одной строчке, даже
когдаМузаБеспредельнойРадостигонитегогалопом,он не проронит ни
единого словца из своей автобиографии. И хотя не всем это придется по вкусу,
но я утверждаю, что все его стихи на самом деле - цирковойномервысокого
класса,традиционныйвыход,гдеклоунжонглируетсловами,чувствами и
балансируетзолотымрожкомна подбородке вместо обычной палки, на которой
вертитсяхромированныйстоликсбокаломводы.Могупривести еще более
убедительныеиточные доказательства. Давно уже хотел рассказать вам такую
историю: в 1922 году, когда Симору было пять, а мне - три,ЛесиБесси
нескольконедельподрядвыступаливоднойпрограммеснеподражаемым
фокусником Джо Джексоном - онработалнасверкающемникелированном
велосипеде,чейблеск ослеплял зрителей даже в самых последних рядах цирка
почищевсякойплатины. Через много лет, вскоре после начала второй мировой
войны,когда мы с Симором только что перебрались в собственную нью-йоркскую
квартирку, наш отец - будемего называть просто Лес - как-то зашел к нам по
дорогедомой.Весьвечеронигралв пинокль, и, очевидно, ему очень не
везло.Во всяком случае, он решительно отказывался снять пальто. Он сел. Он
хмуроразглядывалнашумебель.Онповертелмою руку, явно ища следы от
никотина,потомспросил Симора, сколько сигарет он выкуривает за день. Ему
почудилось,чтовегококтейльпопала муха. Наконец, когда наши попытки
наладитьразговор,покрайнеймередля меня, явно провалились, он вдруг
всталиподошелк недавно прикнопленной на стенку фотографии его с Бесси.
Целую минуту он угрюмо разглядывал карточку, потом резко повернулся - наше
семейство давно привыкло к его порывистым движениям - испросилСимора,
помнитли он, как Джо Джексон долго катал его, Симора, вокруг арены на руле
своеговелосипеда.СейчасСимор сидел в старом бархатном кресле у дальней
стены с сигаретой в зубах - нанембыласиняярубашка,серыештаны,
стоптанные мокасины, а на щеке, повернутой ко мне - порез после бритья, - но
навопрос он ответил сразу, и очень серьезно, в том тоне, в каком он обычно
отвечал Лесу, - какбудтототвсегда задавал ему именно такие вопросы, на
какиеонлюбилотвечать больше всего в жизни. Он сказал, что ему кажется,
будтоон никогда и не слезал с чудного велосипеда Джо Джексона. Не говоря о
том,какиетрогательные воспоминания этот ответ вызвал у моего отца, Симор
сказал правду, чистую правду.
Послепредыдущейзаписипрошлодвасполовиной месяца. Пролетело.
Приходится,слегкапоморщившись,выпуститьбюллетень,который,как мне
теперькажется,будеточеньпохожимнаинтервьюскорреспондентом
воскресноголитературного приложения, где я собираюсь сообщить, что работаю
вкресле, пью во время Творческого Процесса до тридцати чашек черного кофе,
авсвободноевремясам мастерю себе мебель; словом, все это звучит так,
будто некий писатель без стеснения треплется о своей манере "творить", своем
"хобби",своих наиболее пристойных "человеческих слабостях".
Пролетело.
Приходится,слегкапоморщившись,выпуститьбюллетень,который,как мне
теперькажется,будеточеньпохожимнаинтервьюскорреспондентом
воскресноголитературного приложения, где я собираюсь сообщить, что работаю
вкресле, пью во время Творческого Процесса до тридцати чашек черного кофе,
авсвободноевремясам мастерю себе мебель; словом, все это звучит так,
будто некий писатель без стеснения треплется о своей манере "творить", своем
"хобби",своих наиболее пристойных "человеческих слабостях". Право, я вовсе
несобираюсьтути_н_т_и_м_н_и_ч_а_т_ь.(Поправдеговоря, я даже себя
сдерживаюизо всех сил. Мне и то кажется, что моему рассказу именно сейчас,
какникогда,грозитопасность стать столь же интимным, как нижнее белье.)
Таквот,ясообщаючитателю,чтопропустил столько времени между этими
главами,потомучтодевятьнедельпролежал в постели с острым приступом
гепатита.(Ачтоя вам говорил про нижнее белье? То, что я почти дословно
повторилрепликуизкомического номера варьете: "П_е_р_в_а_я__ г_р_у_ш_а.
Девятьнедельпролежалавпостелисхорошеньким гепатитом. В_т_о_р_а_я
г_р_у_ш_а.Вотсчастливица!Аскоторымименно?Ониведьобаочень
хорошенькие,этибратьяГепатиты".Да,еслиятакзаговорило своем
здоровье,лучшедавайтевернемсякисторииболезни.)Но если я сейчас
сообщу,чтоужепочти неделя как я встал и румянец снова розой расцвел на
моихщеках,неистолкуетлимойчитательнеправильно это признание? И
главнымобразомвдвухотношениях.Во-первых,не подумает ли он, что я
деликатноупрекаюегозато,чтоон позабыл окружить мое ложе букетами
камелий?(Тут читатель, полагаю, с облегчением отметит, что Чувство Юмора с
каждой секундой изменяет мне все больше и больше.) Во-вторых, может быть, он
подумает,читаяэту"историюболезни",что моя эйфория, о которой я так
громковозвещалвначалеэтогорассказа,может быть, вовсе не ощущение
радости,апросто,какговорится, "печенка взыграла". Возможность такого
толкования меня крайне тревожит. Знаю одно - ябылсчастлив,работаянад
этим"Введением".Дажеразлегшись, как я привык, на кровати, под Гипнозом
Гепатита - однаэтааллитерацияможет привести в восторг, - я, с присущим
мне уменьем приспособиться, был беспредельно счастлив.
Да,ясчастлив сообщить вам, что и в данную минуту я себя не помню от
радости.Хотя,нестануотрицать (и сейчас придется, как видно, изложить
истинную причину - почему я выставляю напоказ мою бедную печенку), повторяю:
янестануотрицать,чтопослеболезни я обнаружил одну жуткую потерю.
Терпетьнемогудраматическихотступлений,новсе же придется начать с
нового абзаца.
Впервыйжевечернапрошлойнеделе,когдаяпочувствовал, что
выздоровеличто мне охота снова взяться за работу, я вдруг обнаружил, что
дляэтогонеточтонедостает вдохновения, а просто силенок не хватит
писатьоСиморе.