Итамполно всякого хлама, мысамитолкомнезнаем, что там
валяется. Вы что-нибудь смыслите в этом деле?
--Кое-что. Думаю, на разборку и каталогизацию меня хватит.
--Где вы учились?
Я достал свой паспорт. Силвер глянул на графу "Профессия".
--Антиквар, -- сказал он. -- Так я и думал! Коллега значит. -- Он допил
свой кофе. -- Пожалуй, вернемся в магазин.
Мы снова перешлиулицу. После поливальной машиныона уже почти успела
высохнуть. Солнце пекло, в воздухе парило и воняло выхлопными газами.
--А бронза -- это ваш конек? -- спросил Силвер.
Я кивнул.
--Бронза, ковры, ну и еще кое-что -- по мелочи.
--Где вы учились?
--В Брюсселе и Париже.
Силверпредложилмнечерную,тонкуюбразильскуюсигару.Ненавижу
сигары, тем не менее я ее взял.
Я распаковал бронзовуювазу из пергаментной бумаги и еще раз посмотрел
нанееприсветесолнца.Накороткий миг вомнесновавсколыхнулась
паническая тоска безмолвных ночейв гулкихзалах музея; я поставил вазу на
столик возле витрины.
Силвер наблюдал за мной.
--Я скажу вам, что мы можем сделать, -- заявил он наконец. -- Япокажу
эту бронзу владельцу "Лу энд Компани". Он, сколько мне известно, на днях как
раз возвращаетсяизСан-Франциско.Сам-тоямало чтовэтомпонимаю.
Согласны?
--Согласен. А как насчет работы? Разборка, каталогизация?
--Что выскажете об этой вещи? -- спросилСилвер, указывая на столик,
куда я поставил бронзу. -- Хорошая, плохая?
--ПосредственныйЛюдовикПятнадцатый,вещьпровинциальная,старая,
бронзоваяотделкановая,--отчеканиля,в глубинедушиблагословляя
покойного Зоммера, который, как и всякий истинный художник, любил старину.
--Неплохо, -- похвалилСилвер, подносямне огнядля моей бразильской
сигары. -- Вы знаетебольшеменя. Поправде говоря,нам этотмагазин по
наследству достался. Нам -- это моему брату и мне, -- пояснил он. -- Мы были
адвокатами. Ноадвокатская жизньне для нас. Мы люди честные, некакие-то
крючкотворы.А магазин получили всего несколько лет назади еще много чего
незнаем.Нонам нравится! Это все равно,что жить в цыганскойкибитке,
только кибитка стоит на месте. И даже кондитерская есть напротив, откуда так
удобнонаблюдать засобственной лавочкой,спокойно поджидаяклиентов. Вы
меня понимаете?
--Еще как.
--Магазин стоит на месте, зато улица движется беспрерывно, -- продолжал
Силвер.-- Чистоекино.Тут всегда что-нибудь случается.Нам это занятие
кудамилей, чем защищать негодяев и вымогать согласия наразводы. Да оно и
приличнее. Вы не находите?
--Безусловно, -- откликнулся я, втайне дивясь адвокату, который считает
торговлю искусством куда более честным ремеслом, чем право.
Силвер кивнул.
Силвер кивнул.
--Унас в семье я оптимист. Я Близнец по гороскопу. А братпессимист.
ОнтипичныйРак.Магазиноммывладеемвместе.Поэтомуяещедолжен
посоветоваться с ним. Вы согласны?
--Как я могу не согласиться, господин Силвер?
--Хорошо.Зайдите дня через два, через три. Мы тогдаи о бронзе будем
знать поточнее. Сколько вы хотите получать за свою работу?
--Столько, чтобы хватало на жизнь.
--В отеле "Риц"?
--В гостинице "Мираж". Там чуть-чуть дешевле.
--Десять долларов в день вас устроят?
--Двенадцать, -- осмелел я. -- Я заядлый курильщик.
--Но только на нескольконедель, --предупредил Силвер. Недольше. В
торговом зале нам помощь не нужна. Тут нам-то с братом вдвоем делать нечего.
Вот почему в лавочке, как правило, дежурит только кто-то один. Это тоже одна
изпричин, по котороймы заэто взялись:мыхотимзарабатывать,ане
урабатываться насмерть. Я прав?
--Конечно.
--Дажестранно,как хорошомы понимаемдруг друга. Аведь почти не
знакомы.
ЯнесталобъяснятьСилверу,что,когдаоднаизсторонтолько
поддакивает, взаимопониманиедается удивительно легко. В магазин зашла дама
сперьями на шляпе.Она вся шуршала. Видимо, на ней былосразунесколько
шелковыхнижнихюбок.Юбкишелестели и похрустывали.Дамабыласильно
накрашена ивесьмаовальных очертаний.Этакий пожилой постельныйзайка с
пудинговым лицом.
--У вас есть венецианская мебель? -- поинтересовалась дама.
--Разумеется, и притом самая лучшая, -- заверил ее Силвер, тайком давая
мне знак удалиться. -- До свиданья, граф Орсини, -- обратился он ко мне чуть
громче обычного. -- Завтра утром мы доставим вам мебель.
--Ноне раньшеодиннадцати,-- предупредил я.--От одиннадцати до
полудня в "Риц". Аu revoir, mon cher.
--Аu revoir(20), -- ответил Силвер с сильным акцентом. -- В одиннадцать
тридцать, как часы.
--Хватит!--невыдержалРобертХирш.--Хватитснас!Тыне
возражаешь?
Онвыключил телевизор. Самоуверенный дикторс ослепительными зубами и
жирнымлицом вещал с экранао событиях в Германки. Мы о них уже слышали по
двумдругимпрограммам.Самодовольный,сытыйголоссталзатихать,а
изумленное лицо провалилось в темноту, накатившую от краев экрана к центру.
--Слава Богу!-- выдохнул Хирш. --Главное достоинствоэтих ящиков в
том, что их всегда можно выключить.
--Радио лучше,--заметиля.-- Там,по крайнеймере,невидишь
диктора.
--Ты хочешь послушать радио?
Я покачал головой.
--Уже ни к чему, Роберт. Все сорвалось.