--Мы делим шкуру неубитого медведя. Музей еще откажется. И нам придется
в муках искать покупателя. Времена-то какие!
--Асами-товысколькопредложилибы, еслибы знали,чтобронза
подлинная? -- спросил я.
--Стодолларов, --выпалил Силвер как из пистолета. --Иницентом
больше.
--Господин Силвер! И это средь бела дня, в половине одиннадцатого!
Силвер махнул миловидной чешской официантке.
--Попробуйте-ка лучше чешское миндальное пирожное, -- сказал он мне. --
С кофе очень вкусно.
--И это средь бела дня?!
--Почему бы и нет? В жизни надо уметь быть независимым. Иначе ты уже не
человек, а машина.
--Хорошо. А как насчет работы для меня?
Силверпереправилмне на тарелкуминдальное пирожное.Оно и вправду
выглядело оченьсоблазнительно: толстыйслойорехов и сахарнойпудрына
песочном тесте.
--Я переговорил с братом. Можетеприступать завтра Независимо от того,
что мы решим с бронзой.
У меня перехватило дыхание.
--За пятнадцать долларов в день?
Силвер глянул на меня с укором.
--За двенадцать пятьдесят,как условились. Я начинаю думать, уж не гой
ли вы. Еврей никогда не опустился бы до таких дешевых трюков.
--Верующийеврей,наверное, не опустилсябы. Ноя только несчастный
еврей-атеист и отстаиваю свое право на существование, господин Силвер.
--Тем хуже. Что, у вас правда так мало денег?
--Даже еще меньше. У меня долги. Ядолжен адвокату,который меня сюда
протащил.
--Адвокаты могут подождать. Они привычные. По себе помню.
--Но этот адвокат мне еще понадобится. И даже очень скоро, мне ведь вид
на жительство продлевать. Он наверняка ждет, что я с ним сперва рассчитаюсь.
--Перейдемте-ка в магазин, -- сказалСилвер. -- Сердце разрывается вас
слушать.
Мы снова ринулисьв поток автомобилей,как иудеи вКрасноеморе,и
счастливодостиглидругогоберега.Все-такидушоюСилвербылрьяный
анархист.Сигналысветофора онигнорировал убежденно ибестрепетно.Это
напоминало своеобразный слаломс рискомежесекундно угодитьна больничную
койку.
--Еслилюбишь посидеть в кафе, наблюдая за лавочкой состороны,надо
уметь не упуститьклиента.Вот яи бегаючерезулицу,презрев смерть и
страх. -- Он достализ кармана свой потертый бумажник. -- Значит, вам нужен
аванс. Как насчет ста долларов?
--Это за работу или за бронзу?
--Зато и за другое.
--Ладно, -- согласился я. -- Нотолькоза бронзу. За работу отдельный
расчет. Лучше всего, если вы будете мне платить в конце каждой недели.
Силвер неодобрительно покачал головой.
--Еще какие будут пожелания? Платитьприкажетесеребромили золотыми
слитками?
--Не надо слитками.
И я вовсе некровожадная акула. Простоэто первые
деньги, которые я в Америке буду зарабатывать!Онидают мне надежду, что я
нестану здесьнищенствоватьинепомрус голода.Понимаете?Отсюда,
наверное, и некоторая моя ребячливость.
--Оригинальная увасманера бытьребячливым,ничегоне скажешь. --
Силверизвлекдесятьдесятидолларовыхбанкнот.--Этоавансзанашу
совместную сделку. -- Он добавил еще пять десяток.-- Цена, уплаченная вами
за бронзу. Все правильно?
--Даже благородно. Когда мне завтра заступать?
--Не ввосемь. Сдевяти.Это ещеодно преимущество работывнашем
бизнесе. В восемь утра люди антиквариат не покупают.
Я запихнул деньги в карман ипопрощался. Улицавстретила меня шумом и
ослепительнымсияниемдня. Я ещенетак долгопребывална воле,чтобы
позабыть прямую связь жизни и денег. Пока что это было дляменяодно ито
же. Деньги просто-напросто означали жизнь. У меня в кармане похрустывали три
недели жизни.
Был полдень. Мы сидели в магазине Роберта Хирша -- Равич, Роберт Хирш и
я. На улице только-только вступил в свои права час бухгалтеров.
--Ценность человека вещь очень относительная, -- рассуждал Равич. -- Об
эмоциональнойстороне говоритьвообщенебудем, это неизмеримои сугубо
индивидуально: человек,которыйдлякого-тодороже всехнасвете,для
другого нольбез палочки. Схимической точки зренияв человеке тоже добра
немного--в общей сложности примернона семьдолларовизвести,белка,
целлюлозы,жира,много воды,нуиещекое-какаямелкая всячина.Дело
приобретает,однако,некоторыйинтерес,кактольковстаетвопрособ
уничтожении человека. Вовремена Цезаря, в Галльскую войну, убийство одного
солдатаобходилось в среднемв семьдесятцентов. В эпохуНаполеона,при
огнестрельноморужии,артиллерииивсемпрочем,ценаодногоубийства
поднимается уже до двухтысяч долларов, иэто привесьма скупо заложенной
калькуляциирасходовнавоенноеобучение.Впервуюмировую,учитывая
огромные затраты наартиллерию, оборонительные укрепления, военные корабли,
боеприпасы итакдалее, посамым скромным подсчетам одна солдатская жизнь
обходиласьпримернов десятьтысяч.Ну,ав этойвойне, поприкидкам
специалистов,убийствоодногобухгалтера,предварительнозасунутогов
военный мундир, стоит уже тыщ пятьдесят.
--Тогда войны, по идее, постепенно должныотмереть сами собой; слишком
это становится дорогостоящим делом--убитьчеловека, -- заметил Хирш. --
Вполне благородная, высоко моральная причина с ними покончить.
Равич покачал головой.
--Ксожалению, не все так просто. Военные возлагают большие надежды на
новоеатомноеоружие,котороесейчасразрабатывается.