--Ссегодняшнегоутра почему-то понимаю все гораздолучше. Переход в
статусобывателятворитчудеса.Американскаясказкасталаприносить
заработок, американскаясумятицапревращается втрудовыебудни.Будущее
начинается. Работа, заработок, безопасность.
Роберт Хирш глядел на меня скептически.
--Считаешь, мы еще на это годимся?
--А почему нет?
--А если годы изгнания безнадежно нас испортили?
--Незнаю.Уменясегоднятолькопервыйденьобывательского
существования,--и тоневполне легального.Азначит,япо-прежнему
представляю интерес для полиции.
--Послевойнымногиенемогутнайтисебяв мирных профессиях, --
проронил Хирш.
--Доэтогоеще дожить надо,--сказаля. --"Ланскийкатехизис",
параграфдевятнадцатый:"Заботыозавтрашнемднеослабляютрассудок
сегодня".
--Что тутпроисходит? --спросил яМойкова, войдя вечером в плюшевый
будуар.
--Катастрофа! Рауль! Нашсамый богатый постоялец!Апартаменты люкс, с
гостиной,столовой,личной мраморной ванной и телевизором в спальне! Решил
покончить с собой!
--И давно?
--Сегодня после обеда.Когда онпотерял Кики. Друга,с которым Рауль
жил четыре года.
Где-то между полкой сцветамив горшках и пальмойв кадушке раздался
громкий, душераздирающий всхлип.
--Что-то уж больно много в этой гостинице плачут, -- сказал я. -- И все
больше под пальмами.
--В каждой гостинице много плачут, -- заметил Мойков.
--И в "Рице" тоже?
--В "Рице"плачут, когда происходит биржевой крах. аинас --когда
человек вдруг в одночасье понимает, чтоон безнадежноодинок,хотя раньше
так не думал.
--Новедь с тем же успехом этому можно радоваться.Даже отпраздновать
свою свободу.
--Или свою бессердечность.
--А что, этот Кики умер?
--Хуже!Заключилпомолвку.Сженщиной! Вотгде дляРауляглавная
трагедия. Если бы Кики обманул его сдругим homo,это осталось бы в семье.
Носженщиной! Переметнуться в лагерь вечного врага! Это же предательство!
Все равно что против святого духа согрешить!
--Вотбедолаги! Им же вечно приходится воевать на два фронта. Отражать
конкуренцию мужчин и женщин.
Мойков ухмыльнулся.
--Насчетженщин Рауль одарил настут неодним интересным сравнением.
Самое незамысловатое было -- тюлени без шкурок. И по поводу столь обожаемого
вАмерикеукрашенияженщины--пышного бюста --онтоже высказывался.
Трясучее вымя млекопитающих выродков -- это еще самое мягкое. Илишь только
он представитсвоего Кики прильнувшим к такому вымени -- ревет, как раненый
зверь.
Илишь только
он представитсвоего Кики прильнувшим к такому вымени -- ревет, как раненый
зверь.Хорошо, что ты пришел. Тебе к катастрофам не привыкать. Надо отвести
егов номер. Не оставлять же его здесь в таком виде.Поможешь мне? А то он
весит больше центнера.
Мы пошли в угол к пальмам.
--Да вернется он, Рауль! -- начал Мойков увещевающим тоном. -- Возьмите
себя в руки! Завтра все наладится. Кики к вам вернется.
--Оскверненный!--прорычалРауль, возлежавшийнаподушках, словно
подстреленный бегемот.
Мы попытались его приподнять. Он уперся в мраморный столик и заверещал.
Мойков продолжал его уговаривать:
--Ну оступился,с кемнебывает, Рауль? Этожепростительно.И он
вернется. Я такоеуже сколько раз видывал.Кики вернется. Вернется, полный
раскаянья.
--И оскверненный,как свинья!А письмо,которое он мне написал?! Эта
паскуда никогда не вернется! И мои золотые часы прихватил!
Рауль снова взвыл. Пока мыего поднимали,он успел отдавить мне ногу.
Всей своей стокилограммовой тушей.
--Да осторожнее, старая вы баба! -- чертыхнулся я, не подумав.
--Что?
--Ну да,-- сказал я, тут жеостыв. -- Вы ведете себякакплаксивая
старая перечница.
--Это ястараябаба? -- переспросил Рауль, от неожиданности заговорив
более или менее человеческим голосом.
--Господин Зоммер имел в виду совсем другое, -- попытался успокоить его
Мойков.-- Онплохо говорит по-английски. По-французски это звучитсовсем
иначе. Это большой комплимент.
Рауль отер глаза. Мы с тревогой ждали нового припадка истерики.
--Это я-то баба? -- уронил он неожиданнотихим и глубокооскорбленным
голосом. -- Это мне сказать такое!
--Он во французском смысле, -- продолжал импровизировать Мойков. -- Там
это большая честь! Une femme fatale!(23)
--Вот таки остаешьсяодин, -- произнесРаультрагическимголосом,
поднимаясь без всякой посторонней помощи. -- Покинутый всеми!
Мы без труда довели его до лестницы.
--Несколько часов сна, --увещевалМойков. -- Дветаблетки секонала,
можнои три. А завтра утром крепкий кофе. Сами увидите, все будет выглядеть
совсем иначе.
Раульне отвечал.Мы тоже егопокинули.Весь мир его бросил! Мойков
повел Рауля вверх по лестнице.
--Завтравсебудетпроще!Кикиведьнеумер.Простоюношеское
заблуждение.
--Для меня он умер! Мои запонки он тоже забрал!
--Да вы ведь сами их ему подарили! На день рожденья. К тому же он в них
вернется.
--И что ты таквозишься сэтим жирным боровом. -- спросиля Мойкова,
когда тот вернулся.
--Он наш лучший постоялец. Тыего апартаментывидал? Если онсъедет,
нам придется поднять цены на остальные номера. И на твой тоже.
--Боже правый!
--Боров там или ангел небесный, только каждыйстрадает, как умеет,--
заметил Мойков.