Он брализ шкапакакую-нибудькнигуичитал своим
звучным голосом, который от возбуждения становился еще ярче и звонче, стихи,
отрывкииз трагедий,илиразъяснялспорные проблемы.Заэти две первые
неделиопьяненияяузналосущностиискусства,большечемзавсе
предшествующиедевятнадцатьлет.Всегдамыбывали одни вэтотслишком
короткий для меня час. Около восьми часов тихонько стучали в дверь: его жена
напоминалаобужине. Но онаневходила вкомнату, -повидимому, следуя
указанию не мешать нашим беседам.
x x x
Такпрошли, богатозаполненные,две недели - горячие неделираннего
лета, - когда,однажды утром,моя работоспособность лопнула, какчересчур
натянутаяпружина.Мой учительне раз предостерегал меняотчрезмерного
напряжения сил; он советовал мне время от времени позволять себе передышку и
совершать прогулки загород.Теперьнежданно сбылосьего предсказание: я
проснулся стяжелой головой от тяжелого сна; буквымелькали перед глазами,
какиглы,едваяпыталсячитать.Рабскиповинуясь малейшимуказаниям
учителя,я решил послушаться и на этот раз и на один день прервать занятия,
отдавшись развлечениям.
Я вышелрано утром; в первый разосмотрел старинный город; пересчитав
сотни ступенек, поднялся, чтобы размять застывшие в неподвижности члены,на
церковную башню,с площадки которой в открывшемся передомной морезелени
увиделмаленькоеозеро.УроженецприбрежнойполосыСеверногоморя,я
страстнолюбилплавать,и как-раз здесь, навершинебашни, откуда моему
взору открывались, подобно зеленеющей водной равнине,залитые яркими лучами
солнца луга, уменя явилось, словнонавеянное родным ветром, непреодолимое
желаниеброситьсявлюбимуюстихию.Едваяуспел,пообедав, отыскать
купальню и окунуться в воду, как вернулось ко мне прежнее радостное ощущение
своеготела,силы своих мышц, прикосновения солнцаиветра кобнаженной
коже. Втечение получаса я преобразилсяв прежнего буяна, который дрался с
товарищами и готов был рисковать жизнью ради какой-нибудьбезумной шалости.
Плескаясь и вытягиваясь в воде, я забыл обо всем на свете, забыл и о книгах,
и онауке.С присущей мне одержимостью сноваотдаваясь страсти, которая в
течение долгоговремени не получала удовлетворения, я целыхдва часа бурно
наслаждался встречей слюбимой стихией; не менее тридцати разя бросался с
трамплинавводу,чтобыразрядитьнахлынувшийподъемсилы,дваждыя
переплывалпоперек озера, - амоянеукротимость все еще не была истощена.
Фыркая, вздрагивая всеми мускулами,я жадноискалновогоиспытания;мое
напряжение стремилось вылится в каком-нибудь из ряда вон выходящем поступке.
И вот из женской купальни донесся треск дрогнувшего трамплина - стоя на
деревянном полукупальни, япочувствовал отраженноеколебание от сильного
прыжка. Стройнаяженскаяфигура, изогнутаястальнымполукругом,подобно
турецкойсабле,стремительнонесласьвводу.
Стройнаяженскаяфигура, изогнутаястальнымполукругом,подобно
турецкойсабле,стремительнонесласьвводу.Нанесколькомгновений
забурлилаипокрыласьбелойпенойповерхность озера,исейчасжеиз
образовавшегосяводоворотавынырнула,уже выпрямившись,фигураженщины;
нервнымитолчками онапоплыла понаправлениюк острову. "За ней! Догнать
ее!". Духспорта обуял меня,быстро я бросилсявводу и, выдвигаяплечи
вперед,ожесточеннымтемпомпоплылвследзаней.Повидимому,заметив
преследование,онапринялавызов.Она использовалапреимуществосвоего
положения - в момент начала состязанияона была значительно впереди меня-
и,подиагоналидостигнувострова, поспешно направилась обратно.Быстро
угадавеенамерение,я бросилсяпотомуже направлениюи работалтак
усердно,чтомоявытянутая рукаужекасаласькильватера; нас разделяло
расстояние не более фута,- но вот она внезапно скрылась под водой ичерез
несколькоминут вынырнулау самогобарьера женскойкупальни, лишаяменя
возможностидальнейшегопреследования.Обливаясьпотокамиводы,
победительница поднялась по лесенке; на мгновение она остановилась, приложив
руку к груди: повидимому, ейне хватало дыхания. Затем, повернувшись вмою
сторону и увидав меня у самого барьера, она торжествующе улыбнулась, сверкая
зубами.Яркое солнце и глубоконадвинутыйкапор мешалимне разглядеть ее
лицо; только улыбка светилась насмешливо и ослепительно.
Я исердился, и радовался втоже время: впервые после Берлина,мне
пришлосьвстретить заинтересованный взгляд женщины-может быть, яснова
стоял перед приключением?Несколькими толчками я доплыл до мужской купальни
и быстронатянул одежду на влажное тело, торопясь предупредить еевыход из
купальни. Десятьминут мнепришлосьждать,прежде чем язаметил тонкую,
мальчишескуюфигурку моей надменнойсоперницы;увидавменя, она ускорила
своилегкие шаги, с очевидным намерением лишить меня возможности заговорить
с ней. Еедвижения былибыстрыи легки, как во время плавания;все члены
подчинялись этому сильному, юношески тонкому, пожалуй, слишком тонкому телу:
мнестоилонемалого труда сравнятьсвои шаги сеебыстройпоходкой, не
привлекая к себе в то жевремя внимания прохожих. Наконец, это мне удалось:
наперекресткея ловкопересек ейпуть,по студенческомуобычаю высоко
поднял шляпу и, ещеневзглянув прямо ей в лицо, спросил, не разрешитьли
она мне проводить ее. Искоса онабросила на менянасмешливый взгляд и,не
умеряябыстрого темпасвоих шагов, с почтивызывающей иронией ответила: -
Пожалуйста,есливаснесмущает мойбыстрыйшаг. Я оченьспешу. -Ее
невозмутимостьободриламеня,ястановился навязчивее, предложил десяток
вопросов, один глупее другого, на которые онаотвечала с полной готовностью
и стакой поразительной смелостью, что я почувствовал скорее смущение,чем
уверенностьв успехе: мойберлинскийрепертуар обращенийбыл расчитан на
ирониюи сопротивление, а вовсе не натакой откровенныйразговор во время
быстройходьбы.